— Щас! Размечтался! Попробуй — возьми!

— Паркара! — шепнул Караэло, — их больше.

— Так что же, позволим себя арестовать! С чего бы это? Мы не виноваты! Драка началась из-за этих идиотов. А они теперь не причем. Ну, уж нет!

Таким образом, вместо приятного застолья мы получили драку с королевскими любимчиками — мадарианами, а теперь еще с королевской стражей. Очень хорошо!

Не знаю, чем бы закончился этот день, если бы какая-то птичка не принесла принцу на хвосте новость, что его люди в безвыходном положении и вынуждены вступить в бой.

Едва, мы стали выбрасывать стражников в окна и двери трактира одного за другим, как раздался топот коней — и громкий голос принца потребовал Фантенго пропустить его.

Они препирались долгое время, прежде, чем Фантенго нехотя уступил — перечить принцу крови было опасным! Кто знает, как повернется история, — а вдруг, однажды Орантон станет королем Ларотума!

— Итак, эллы! — гневно воскликнул принц, — вам мало неприятностей, и вы решили поразвлечься?

— Принц, позвольте хотя бы объясниться. Они напали на нас!

— Паркара, я не желаю слушать ваших объяснений! Того, кто хочет драки — она всегда находит, так сказал один древний мудрец, и в этих словах есть зерно здравого смысла. Не надо оправдываться. Потому что я уверен, что завтра мне придется оправдываться за вас.

Принца вызвали в Дори-Ден. Он прихватил с собой Караэло, который, в случае чего, мог дать правдивое описание вчерашней драки.

— Король был в не себя, — нервно улыбаясь, сообщил нам Караэло, — он не пожелал выслушать мои объяснения. И я все время простоял за дверью. Но очень хорошо слышал: на каких тонах шел разговор. У его величества уже сложилось определеннное мнение, и он не желает ничего знать. Принц ушел очень злой.

— Значит, теперь мы в полной немилости, — усмехнулся Паркара.

— Очнитесь, Паркара, мы уже давно в немилости, а ты только сейчас об этом заволновался, — сказал Брисот.

— И все же, кэллы, я считаю, что не следует сейчас лезть на рожон, — сказал Караэло, — король будет рад любому поводу, чтобы обвинить в чем-нибудь принца. Не надо давать ему повод.

— Но как-же не давать? Неужели ты думаешь, что Саконьен, проспавшись, отстанет от Рамзона? А даже если он проспится и забудет, что равняется чуду, то сам Рамзон не сможет забыть, что его при всех обвинили в обмане и мошенничестве. Это оскорбление, и его следует смыть кровью. А мы что? Устранимся? Рамзон наш товарищ. Мы должны быть с ним до конца.

Последствия знаменательного обеда не заставили себя ждать. В наш любимый кабачок, где мы обычно заседали в послеобеденное время, пришел Рамзон и, соблюдая все правила и формальности попросил кого-нибудь из нас стать его секундантом, и передать Саконьену его вызов.

Эту миссию взял на себя Брисот. Самый спокойный и хладнокровный из нас.

Он вернулся через час и коротко сообщил, что вызов принят, и от Саконьена поступило встречное предложение — его товарищи тоже хотят скрестить с нами клинки, чтобы взять реванш за бесславное поражение своих товарищей на Веселой Горке и на том же месте предлагает встретиться семерым из нас.

Таким образом, мы снова оказались на месте с таким безобидным названием, щедро политым кровью многих глупцов.

Нас — семь человек: люди-перцы, как нас шутливо прозвал Лону, намекая на нашу привязанность к кабачку 'Корона и Перец', еще нас называли иногда 'золотая пятерка', граф Лону и Рамзон Декоприкс, послуживший причиной новой встречи с лисами.

Что касается мадариан, то среди них было четверо буянивших в 'Хромой обезьяне' и к ним присоеднились еще трое молодых людей.

День для драки был выбран неудачно — небо с утра заволокло тучами и к полудню — времени нашей встречи — уже вовсю пахло грозой.

Мы обменялись приветствиями.

— Предлагаю не затягивать с началом, — сказал Саконьен, — нам желательно: успеть до грозы перебить вас всех, наглейшие кэллы.

Я не хочу промочить свой новый плащ, — насмешливо добавил он.

— Вы его все равно промочите, самоуверенный кэлл, только на него прольется не вода с неба, а ваша кровь! — заметил я.

— А вот мы сейчас проверим — так ли вы легко владеете оужием как языком. Он у вас не в меру остер, — коряво сказал Бларог.

— Уж, во всяком случае, он поострее вашего меча будет! — засмеялся я.

Обмениваясь колкостями, мы приступили к бою.

Бларог выбрал меня. Мой язык, видите ли, ему не по нраву, и он — самонадеянный болван-размечтался укоротить его.

'Напрасны твои мечты, болван',- думал я, пробивая ему кольчугу в месте сочленений.

— Ой! — вырвалось у Бларога.

— Ой! — передразнил его я, — что, больно?! Ай-яй-яй! Мой язык уже давно заточился о мой меч. Так куда уж вам! Советую — тренироваться чаще — точить и то, и другое! Хотя, вы теперь долго не сможете поднять свое оружие.