— Кэлл Тарбоний Никен, — объявил придворный, — пройдите за мной, вас согласен принять маркиз Гиводелло.

При этих словах глаза Никена выразительно сверкнули, он-то ожидал встречи с королем, а тут уничижительное: 'согласен принять', но он покорно последовал указанию.

— Кто этот человек? — шушукались Линд и Шалоэр.

— Подозрительный человек. Может Синяя Борода? Говорят, что несколько лет назад у него произошла страшная трагедия. Кто-то убил его красавицу-жену. Никен обвинял одного мадарианского рыцаря, с тех пор он стал их непримиримым врагом.

— Вот как! — восхищенно воскликнула Линд. Она обожала страшные и романтические истории. — Расскажите мне из каких мест этот Никен?

— Из Арледона. Его имение, кажется, где-то в окрестностях Мидделы.

Я вдруг вспомнил Фен Реза, смертельно раненного человека, из чьих рук мне достался магический плащ, и его рассказ о злодействах своего брата. Он вроде говорил о каком-то знатном человеке и его обесчещенной и убитой жене. Уж не о бароне ли Никене, шла речь?

— Но почему Никен считает виновным в убийстве мадарианина?

— Потому что он был безумно влюблен в баронессу Никен. И вдовец считает, что он и похитил красавицу. В ночь исчезновения женушки мадарианина не было в замке барона, а он проводил там время на правах гостя, кажется, он приходится родственником Никену. Когда молодой человек вернулся на рассвете в замок, то по досадному стечению обстоятельств руки его были в крови — он утверждал, что упал с лошади, а ездил с визитом в соседнее имение.

Не было никаких причин его подозревать, кроме пылкой любви к баронессе. Но барон, словно с ума сошел — он утвердился в этой мысли и даже не пытался искать подлинного виновника.

— Вот как! Все это ужасно интересно! — смеясь, сказала графиня Линд.

Маркиза вторила ей в том же духе — с иронией и цинизмом.

— Как вы можете спокойно говорить! — воскликнула Шалоэр, — сумасшедший Никен чуть весь замок не разнес! Он хотел немедленно расправиться с мадарианином, и только вмешательство короля спасло беднягу. Оба дрались на дуэли — оба были тяжело ранены. Вот с тех пор Никен стал непримиримым врагом Белого Алабанга.

— А кто вам все это рассказал, моя дорогая?

— Один замечательный собеседник, молодой человек Арджин Тепрус.

— А кто этот мадарианин?

— Осторожнее графиня, нас, кажется, слушают! — Шалоэр сделала мне глазки и захихикала, — а еще говорят, что женщины любопытны.

— Я отвечу вам в том же стиле, кэлла Шалоэр! — я поклонился, — мужчины во всем уступают вам, увы! Даже в пороках!

— Дерзкий! — страстно сказала она.

Линд удивленно на нас посмотрела.

— Я его хочу, графиня! — засмеялась она, — но он — негодяй!

— Я вас не понял, маркиза. Меня испортила провинция — я плохо разбираюсь в двусмысленных шутках. Кажется, они имеют смысл только под знаком Кошки. В Дори-Ден они неуместны.

Шалоэр проводила меня многозначительным взглядом и, обняв Линд за талию, возбужденно засмеялась.

Пока барон, поселившись в гостинице 'Арледон', дожидался высочайшего ответа, в Дори-Ден решалась его судьба.

Несмотря на, разделившиеся на Совете мнения, и возражения некоторых умных людей, например осторожное высказывание барона Фаркето, резонные замечания об опасности гражданской войны графа Сэвенаро, выбрали силовой метод решения проблемы.

Было решено заключить барона Никена под стражу, как изменника. А вместо ответа заговорщикам — выслать в Сафиру отряд воинов под командованием коннетабля.

Но вот, что странно, когда о высочайшем решении объявили коннетаблю, он вдруг сказался больным. В бешенстве король назначил вместо него командовать графа Нев-Начимо.

Итак, решено было выслать три сотни человек. Это количество сочли достаточным, чтобы усмирить смутьянов. А в гостиницу 'Арледон', что находится в Синем Городе, направить Фантенго вместе с его людьми, дабы арестовать посланника, к коему в скором времени рассчитывали присоединить остальных предателей.

Увы, арестовать Никена не получилось!

Кто-то очень ловко успел предупредить его. И он попросту исчез из гостиницы в неизвестном направлении.

Тамелий негодовал!

Три сотни воинов вернулись ни с чем — их встретила целая армия городского ополчения с излюбленным оружием простолюдинов: вилами, топорами и, разумеется, пращами, возглавляемая почти всеми дворянами провинции Габера. Продемонстрировав свою силу и воинственные намерения, бунтовщики укрылись за крепостными стенами Сафиры.