Совет всем тем, кто, намеренно или по незнанию, утверждает, будто Революцию совершили не народные массы, а большевики. Необходимо учитывать одну вещь. Октябрьская, а также февральская Революции были по сути делом народа, разумеется, с помощью и при поддержке революционеров всей направлений. Массы были готовы к новой Революции; они осуществляли ее каждый день повсюду на местах. Именно это означает «совершить революцию». Что касается большевиков, то они совершили акт чисто политический, захватив власть, которая в ходе этой народной Революции неизбежно должна была пасть. Своим политическим жестом большевики остановили подлинную Революцию и придали ей неверное направление [93] .

Это подтверждает основной тезис анархистов. Действительно, они считают, что при необходимых и благоприятных условиях массы вполне способны совершить Революцию самостоятельно, с помощью революционеров и в сотрудничестве с ними. Анархисты добавляют — и это главное в их концепции, — что и после победы Революция должна следовать по тому же самому пути: свободная деятельность масс при поддержке революционеров всех направлений — не допуская, чтобы какая-нибудь политическая партия, уничтожив соперников, встала у власти, навязала свою диктатуру и монополизировала Революцию.

Таким образом, вначале — это первый период — Ленин не трогал крестьян. Поэтому они поддержали его, дав ему необходимое время для упрочения своей Власти и Государства. Тогда говорили даже — особенно за границей, — что крестьяне более всего выиграли в русской Революции, и что большевики, вопреки своей марксистской доктрине, будут в итоге вынуждены опереться не на рабочий класс, а на крестьянство.

Но позднее — второй период, — по мере того, как крепло государство, и города, где ощущалась нехватка продовольствия, обращали свои взоры к деревне, Ленин начал все больше и больше смыкать кольцо вокруг крестьян.

Если бы городских промышленных рабочих были свои независимые и активные организации, свобода деятельности и инициативы, они, конечно, установили бы с крестьянами непосредственные и плодотворные контакты по обмену продукцией и др [94] . Можно не сомневаться, что подобные контакты между свободными производителями и потребителями города и села в итоге на деле удачно разрешили бы главную проблему Социальной Революции — проблему отношений между двумя трудящимися классами, двумя основными составляющими национальной экономики.

Но дело в том, что рабочие и их организации не имели никой свободы деятельности и инициативы. Крестьяне тем более. Все оказалось сконцентрировано в руках государства, правительства. Только оно могло действовать, предпринимать что-либо, решать проблемы.

Естественно, что в подобных условиях все зависело от его решений.

Крестьяне, которые, получив предложения рабочих, конечно, по своей инициативе, самым естественным путем просто предоставили бы все необходимое городу, не делали ничего, поскольку правительство — для этого-то оно и существовало! — не давало никаких указаний.

В соответствии со своей ролью правительство встает между двумя классами трудящихся и разделяет их. Следовательно, оно мешает им договариваться между собой, стремится выступать в роли посредника, арбитра.

А исходящие от правительства «распоряжения» не имеют ничего общего с непосредственными отношениями между трудящимися. По самой своей природе они могут быть лишь предписаниями, командами, приказами.

И Ленин вмешался. Естественно, будучи диктатором-марксистом, он ничего не понял в сложившейся ситуации. Безразличие крестьян он понимал не как неизбежный результат применения неверного принципа управления, а как проявление их «эгоизма», «мелкобуржуазного менталитета», «враждебности по отношению к городу» и т. д.

Действовал он сурово. Рядом декретов и указов он вынудил крестьян отдавать значительную часть урожая государству [95] . За ним стояла армия и полиция. Это был период реквизиций, натурального налога, «продразверстки», короче говоря, «военный коммунизм». Вооруженным насилием у крестьян изымали то, в чем нуждалось государство.

Крестьянам запретили продавать плоды их труда. На железных и проезжих дорогах вокруг городов расставили «заградительные отряды», чтобы воспрепятствовать торговле, которую объявили «спекуляцией» [96] . За нарушения этих мер тысячи крестьян и других «граждан» были арестованы, многие расстреляны. Излишне говорить, что попадались чаще всего бедолаги, везшие в город мешок муки с единственной целью выручить за него что-то необходимое в повседневной жизни, или крестьяне, хотевшие помочь своим голодным родственникам и друзьям. Настоящие спекулянты легко, за небольшую мзду преодолевали «заграждения». В очередной раз действительность взяла верх над государственнической «теорией».

Вскоре такая политика привела к серьезным волнениям. Крестьяне ответили на насилие ожесточенным сопротивлением. Они прятали зерно; сокращали посевные площади так, чтобы урожая хватало лишь на удовлетворение их собственных потребностей; забивали скот, саботировали работу; здесь и там выступали против обысков и реквизиций, все чаще убивали производивших их «комиссаров».

Над городами нависла угроза голода, и никакого улучшения не предвиделось. Рабочие, страдавшие от тяжких лишений, постепенно приходили к пониманию истинных причин краха политики большевиков и пытались возродить Революцию, среди них началось брожение. Часть армии была готова поддержать их массовое движение. (Так, в марте 1921 года произошло восстание в Кронштадте, о котором пойдет речь в третьей части нашей книги.) Ситуация становилась критической.