Понимая, что его государство, то есть совокупность сил поддержки и принуждения, недостаточно прочно, чтобы любой ценой навязать свою волю стране, Ленин отступил. Тотчас же после «победы» Троцкого над Кронштадтом он провозгласил свою знаменитую «новую экономическую политику» (нэп).

Нэп являет собой третий период эволюции сельскохозяйственной политики.

Он был «новым» лишь по отношению к беспощадной суровости и военным мерам, которым пришел на смену. Речь шла просто о некоторой передышке. Давление слегка ослабили, чтобы накормить и умиротворить население.

«Новая политика» предоставила крестьянам некоторую свободу распоряжаться плодами своего труда, в частности, продавать излишки на рынке. Заградотряды были отменены. Мелкая торговля вздохнула свободнее. Личная собственность оказалась частично восстановлена в правах [97] .

Но по ряду причин нэп не стал выходом из положения. Это была неопределенная и расплывчатая полумера. Конечно, она слегка разогнала тучи. Но одновременно вызвала колебания, неустойчивость и дезорганизацию. Она быстро привела к замешательству и противоречиям, чреватым серьезными последствиями как для экономики, так и для жизни страны в целом.

С другой стороны, такая двусмысленная и нестабильная ситуация представляла собой явную опасность для правительства. Пойдя на уступки, оно тем самым выказало свою слабость, что возродило надежды в буржуазных кругах и придало новый импульс тем силам и элементам, чьи настроения и активность могли в ближайшем будущем угрожать режиму. Тем более что симпатии масс к большевизму после 1917 года сильно уменьшились, о чем было известно правительству. Особенное беспокойство вызывал у него рост буржуазных аппетитов у части крестьянства.

Члены партии и привилегированные слои, уже возникшие в новом государстве и ставшие довольно влиятельными, испугались. В правительстве стали раздаваться голоса о необходимости покончить с нэпом и возвратиться к режиму сильного государства-хозяина.

Все эти причины поставили Сталина, сменившего умершего в 1924 году Ленина, перед выбором: либо расширить рамки нэпа, то есть, несмотря на остававшиеся в распоряжении партии «командные рычаги», открыть двери экономической и, возможно, политической реставрации частнокапиталистического режима; либо возвратиться ко всеобщему огосударствлению, тоталитарному режиму и возобновить наступление государства на крестьян.

Взвесив все, будучи уверен во всемогуществе государства, активной поддержке привилегированных слоев, а также значительной части армии, других сил принуждения и «своего аппарата», Сталин в итоге склонился ко второму решению. Начиная с 1928 года он приступил к полному огосударствлению сельского хозяйства, названному «коллективизацией» и представляющему собой четвертый период эволюции сельского хозяйства в СССР [98] .

Прибегая к вооруженному насилию, террору, который принял невиданные ранее формы и масштабы, государство начало отнимать у сельских собственников их земельных участки, даже небольшие. Земля перешла в его полное владение.

До этого в СССР существовали:

1) «Совхозы» — государственные сельскохозяйственные предприятия;

2) «Колхозы» — коллективные крестьянские хозяйства, работавшие под руководством и контролем государства;

3) Индивидуальные земледельцы, нечто вроде государственных арендаторов, вынужденные, как и колхозы, сдавать значительную часть своей продукции государству.

«Коллективизация» уничтожила эти различия. Отныне сельское хозяйство стало делом самого государства, реально владеющего землей.

Всех крестьян силой загоняли в «колхозы». Их земельные наделы и имущество конфисковывались. Подчеркнем, что речь шла не только о более или менее зажиточных крестьянах, но и о миллионах бедных земледельцев, которые едва добывали себе пропитание, не нанимали батраков и имели лишь самое необходимое для индивидуального труда.

С тех пор каждый крестьянин в СССР был накрепко привязан к «колхозу», как рабочий — к своему заводу. Государство превратило его даже не в арендатора, а в крепостного и вынудило работать на нового господина. Как всякий хозяин, оно оставляет ему лишь самый необходимый прожиточный минимум (большая часть произведенного им поступает в распоряжение правительства) [99] . И как всякий хозяин, распоряжается полученным по своему усмотрению, не спрашивая у крестьян. Конечно, в СССР нет капиталистов, которые бы обогащались за счет трудящихся, зато есть другие привилегированные слои.

Теоретически государство «покупает» у «колхозов» их продукцию. Таким образом оно вознаграждает труд крестьян. Но, являясь единственным собственником и покупателем, оно платит им жалкие гроши. Это всего лишь новая форма эксплуатации крестьянских масс капиталистическим государством [100] .

Чтобы понять это, достаточно отметить, что, по данным «советской» печати, в 1936 году государство получило около 25 миллионов рублей чистой прибыли от продажи закупленной у «колхозов» продукции. Еще один факт: в 1937 году «колхозникам» выплатили лишь половину реальной стоимости произведенных ими товаров. Остальное было удержано в качестве налогов, административных и прочих издержек.