Голос блокадного Ленинграда
вернуться

Берггольц Ольга Федоровна
Шрифт:

1939

" Мне старое снилось жилище, "

Сестре

Мне старое снилось жилище, где раннее детство прошло, где сердце, как прежде, отыщет приют, и любовь, и тепло. Мне снилось, что святки, что елка, что громко смеется сестра, что искрятся нежно и колко румяные окна с утра. А вечером дарят подарки, и сказками пахнет хвоя, и звезд золотые огарки над самою крышей стоят. …Я знаю — убогим и ветхим становится старый наш дом; нагие унылые ветки стучат за померкшим окном. А в комнате с мебелью старой, в обиде и тесноте, живет одинокий, усталый, покинутый нами отец… Зачем же, зачем же мне снится страна отгоревшей любви? Мария, подруга, сестрица, окликни меня, позови…

Март 1939

" На асфальт расплавленный похожа "

На асфальт расплавленный похожа память ненасытная моя: я запоминаю всех прохожих, каждое движенье бытия… След колес, железных и зубчатых,— ржавый след обиды и тоски. Рядом птичий милый отпечаток — дочери погибшей башмачки. Здесь друзья чредою проходили. Всех запоминала — для чего? Ведь они меня давно забыли, больше не увижу никого. Вот один прошел совсем по краю. Укоризны след его темней. Где-то он теперь живет? Не знаю. Может, только в памяти моей. В наказание такую память мне судьба-насмешница дала, чтоб томило долгими годами то, что сердцем выжжено дотла. Лучше б мне беспамятство, чем память, как асфальт расплавленный, как путь,— вечный путь под самыми стопами: не сойти с него, не повернуть…

Октябрь 1939

" Перешагнув порог высокий, "

Перешагнув порог высокий, остановилась у ворот. Июльский вечер светлоокий спускался медленно с высот. И невский ветер, милый, зримый, летел с мостов гремя, смеясь… …Но столько раз мне это снилось, что не обрадовалась я. Я не упала тут же рядом в слезах отважных и живых,— лишь обвела усталым взглядом унылый камень мостовых. О, грозный вечер возвращенья, когда, спаленная дотла, душа моя не приняла ни мира, ни освобожденья…

1939

Родине

1
Все, что пошлешь: нежданную беду, свирепый искус, пламенное счастье,— все вынесу и через все пройду. Но не лишай доверья и участья. Как будто вновь забьют тогда окно щитом железным, сумрачным и ржавым… Вдруг в этом отчуждении неправом наступит смерть — вдруг станет в с е р а в н о.

Октябрь 1939
2
Не искушай доверья моего. Я сквозь темницу пронесла его. Сквозь жалкое предательство друзей. Сквозь смерть моих возлюбленных детей. Ни помыслом, ни делом не солгу. Не искушай, — я больше не могу…

1939
3
Изранила и душу опалила, лишила сна, почти свела с ума… Не отнимай хоть песенную силу, не отнимай, — раскаешься сама! Не отнимай, чтоб горестный и славный твой путь воспеть. Чтоб хоть в немой строке мне говорить с тобой, как равной с равной,— на вольном и жестоком языке!

Осень 1939

" Пахнет соснами, гарью, тленьем. "

Пахнет соснами, гарью, тленьем. Рядом бьется родник — лови! Это запах освобожденья, облик вечной нашей любви. Не считаем ни дней, ни сроков. Не гадаем, что впереди… Трезвый, яростный и жестокий полдень жизни — не отходи!

1939

Маргарите Коршуновой

Когда испытание злое сомкнулось на жизни кольцом, мне встретилась женщина-воин с упрямым и скорбным лицом. Не слава ее овевала, но гнев, клевета и печаль. И снят был ремень, и отняли ее боевую медаль. Была в ней такая суровость, и нежность, и простота, что сердце согрела мне снова бессмертная наша мечта. Никто никогда не узнает, о чем говорили мы с ней. Но видеть хочу, умирая, ее у постели моей. Пусть в очи померкшие глянет, сурова, нежна и проста. Пусть Ангелом Смерти предстанет бессмертная наша Мечта.

1939

" Придешь, как приходят слепые: "

Придешь, как приходят слепые: на ощупь стукнешь, слегка. Лицо потемнело от пыли, впадины на висках. Сама я открою двери и крикну, смиряя дрожь: — Я верю тебе, я верю! Я знала, что ты придешь!

1939