Отпуск ему не дали. Да он и сам понимал, что отдыхать в условиях войны с посланцами АПГ, потихоньку прибирающими к рукам правительства земных государств, дурная затея. Единственное, что он себе позволил после схватки с оператором лунной базы, это съездить с Юной в Санкт-Петербург на фестиваль старинной музыки.

Фестиваль носил некрасивое иностранное название Early Music, однако был наполнен очарованием древнего покоя и волшебным пением, так что Роман не пожалел о своём решении.

Они побывали на концерте виолончелистов, потом посетили Капеллу из Гента и прослушали Высокую мессу си минор Баха в исполнении бельгийских певцов.

Но самое большое впечатление произвело на них выступление французского контртенора Филиппа Жарусски.

Роману показалось что-то родное в фамилии певца, и он оказался недалёк от истины. Прадедушка Филиппа действительно эмигрировал из революционной России и при пересечении границы назвал себя: «Я — русский!»

Сам Филипп выступал на сцене больше пятнадцати лет. Дебютировал в опере Скарлатти «Седек», а знаменитым стал в две тысячи седьмом году, когда получил премию «Лучший певец Франции». Но не его награды и звания околдовали слушателей, а голос. Пел Жарусски в сопровождении фестивального оркестра «Солисты Екатерины Великой» с Андреем Решетиным, знаменитым русским скрипачом, основателем фестиваля.

— Как здорово, что мы поехали на фестиваль! — шепнула Юна Роману, когда они садились в машину, отвозившую их в Выборг.

Он молча кивнул, соглашаясь с её мнением.

Филипп исполнил не только цикл псалмов Вивальди, но и арии из опер «Юлий Цезарь» Генделя и «Полифем» Порпоры, и пение его было таким сказочно богатым и технически безупречным, что на глаза невольно наворачивались слёзы.

А наутро Роман снова поехал в Питер, точнее, в аэропорт «Пулково». Олег Харитонович попросил его поучаствовать в поисках тела Фурсенюка, а кроме того — в изучении унца и В-портала, находящихся в одной из томских лабораторий ФСБ, и отказаться он не мог. Да и не хотел. Начались обычные «боевые будни», а его умение «видеть суть вещей» требовалось всё больше. Враг потерпел ещё одно поражение, но сдаваться не собирался.

В Томск Роман полетел с Алтыном. Задание было ответственным, поэтому Малахов подключил к нему бывшего разведчика, чем обрадовал и самого Волкова, который успел соскучиться по «шаману».

Летели из Питера четыре с лишним часа, успели наговориться и оценить состояние страны, власть в которой всё больше прибирали к рукам выдвиженцы Поводырей. Впрочем, политикой оба не увлекались, предпочитая более интересные темы для бесед. Алтын расспросил Романа о поездке в Алма-Ату и после обеда в самолёте предупредил его о возможных последствиях операции.

— Они на тебя и раньше зуб точили, когда ты схватился с их главным, а тут мы подлили масла в огонь, затронув епархию казахского Поводыря, так что оглядывайся по сторонам чаще.

— Ничего, прорвёмся, — легкомысленно отмахнулся Роман, пребывая в некоторой эйфории. — Расскажи лучше, чем ты занимаешься.

— Шаманствую, — отшутился Юря, не склонный делиться успехами или неудачами своей деятельности на поприще оперативника «Триэн». — Опекаю космодромных ребят. Скоро наши запустят ККС, так что работы хватит всем, в том числе Афоне и тебе.

— Что за ККС?

— Коммерческая космическая станция, совместная разработка Роскосмоса, РКК «Энергия» и компании «Орбитальные технологии». Её хотели запустить ещё в прошлом году, но занялись межпланетным модулем, старт которого ты контролировал.

— «Русь». Он сейчас на Луне.

— Так точно. В станции четыре каюты, столовая, обзорный отсек, рассчитана на семь человек.

— Неужели находятся люди, желающие испытать космический «комфорт»?

— Невесомость ты имеешь в виду? Желающих уже больше тысячи, записываются в очередь на десять лет вперёд. Стоимость одновиткового полёта всего пятьдесят тысяч долларов.

— Ничего себе!

— Когда коммерческие станции только начинали летать, стоимость билета доходила до двухсот тысяч долларов.

— Когда это было.

— Не так уж и давно, первая ККС «Спейсшип-2» компании «Вирджин» полетела в две тысячи одиннадцатом году и регулярно летает до сих пор. От туристов только требуется, чтобы они были здоровы на момент полёта. Кстати, наша станция в отличие от МКС достаточно комфортабельна. Я бы и сам слетал, давно мечтаю, да невесомость не сильно хорошо переношу. А ты?

— Не знаю, — озадачился Роман. — Никогда не испытывал. Да и полсотни тысяч «зелёных» у меня нет.

— Ну, эту сумму найти несложно, было бы желание.

Роман засмеялся.

— Такое впечатление, что ты меня сватаешь на посещение ККС.

— Кто знает, что нас ждёт впереди. Научимся пользоваться рептилоидским телепортатором и полетим куда-нибудь в космос. Между прочим, среди клиентов ККС много учёных, финансируемых научными институтами: медиков, материаловедов, физиков атмосферы и прочих.