Накануне не знаю чего
вернуться

Миллер Лариса
Шрифт:

«Он умер вечером, а днём…»

Он умер вечером, а днёмПисал с натуры анемоны:Цветы, и стебли, и бутоны,И вазу, что горит огнём,Такого красного стекла,Что даже глазу было больно.И жизнь текла легко и вольноИ незаметно истекла.

«Жизнь оказалась быстротечной…»

Жизнь оказалась быстротечной,А ты достоин жизни вечной,Как появившийся на светТобой написанный букет,Роскошный, на небесном фоне,Букет гортензий и бегоний,Букет, что радует сердца,Не помня своего творца.

«То серое, то голубое…»

То серое, то голубое...А я согласна на любое.Лишь было бы над головойБольшое небо в час любой,Которое сегодня плачетСлезами пресными. И значит,Я нынче буду вся в слезах,Скопившихся на небесах.

«А сегодня во сне я летала…»

А сегодня во сне я летала.И когда за окошком светалоЯ видала воздушные сны.О, как рамки земные тесны.День ненастный встречает сурово.Просыпаюсь и шаркаю снова,Грязь осеннюю грустно месяИ обвисшие крылья неся.

«Я с миром в переписке состою…»

Я с миром в переписке состою.Ей-богу, ничего не утаю.Он то чужой мне, то родной и близкий.Я с миром в постоянной перепискеИ отвечать ему не устаю.То перышком, то веткой, то звездойМне, женщине давно не молодой,Он почему-то пишет регулярно.Ему я отвечаю рифмой парной.Его молчанье стало бы бедой.Он пишет на земле и на весу.Я всё, что им начертано, спасу.Я разберу каракули любые.Очки надену на глаза слепые,Письмо поближе к свету поднесу.

«А птичка так близко летает…»

А птичка так близко летает.На пищу надежду питает.А мы – дураки дураками —Явились с пустыми руками.Ни зёрен у нас, ни краюшки.Мы сами, подобно пичужке,Блуждаем с утра и до ночи,До зёрнышек сладких охочи.

«Играет старик в переходе…»

Играет старик в переходеНа старенькой флейте своей.О том, чего нету в природе,Осипший поёт соловей.О счастье, которого нету,Покое, что вечно в цене,Играет старик за монету,Прижавшись к холодной стене.Поёт его флейта о чуде.Слезятся глаза старика,А мимо торопятся люди —Глухая людская река.

«Старушка ходит не спеша…»

Старушка ходит не спеша.Бог весть в чём держится душа.Вот постояла у кормушкиИ, положив кусочек сушкиВ кормушку, дальше побрела.Коль спросишь, как её дела,Она ответит: «Понемногу.Живу, гуляю, слава Богу».Её жильё – казённый дом.Чем бедный человек ведом?Чем жив он – престарелый, хворый?Готовится ли к смерти скоройИли не думает о ней?Среди рябиновых огнейСтарушка ходит, напевая,Как мало кто из нас живая.

«Так страшно на этой покатой земле…»

Так страшно на этой покатой земле.И было то жарко, то холодно мне,Когда я по склону скользила,И рушилось всё, и сквозило,И гнулось, меня не желая держать.Спасибо, успел ты рукой своей сжатьДо боли мне руку в запястье,Даруя мгновенное счастье.

«И в нынешнем, как в прошлом, веке…»

И в нынешнем, как в прошлом, векеНет жизни без твоей опеки.Так горяча твоя рука,И так беспомощна строка,В которой я сказать пытаюсь,Как вопреки всему питаюсьНадеждой, что с тобой вдвоёмВ один и тот же день умрём.

«Так летим – обмирает душа…»

Так летим – обмирает душа.А по мне бы – с ленцой, не спеша,В середине текущей неделиПросто так, без особенной цели,Книгу толстую с полки достать,С тихим шелестом перелистатьИ прочесть: «В доме лампа горела.Дождь по крыше стучал. Вечерело».

«А утром, когда я открыла глаза…»

А утром, когда я открыла глаза,Текла по стеклу дождевая слеза.Ночь кончилась. День начинается снова.Что делать? Я к жизни совсем не готова.Совсем не готова смешаться с толпой.Просить свою пайку у жизни скупой.Куда-то спешить, говорить, улыбаться,На чём-то настаивать и колебаться.Глаза закрываю и время тяну.О Господи Боже, продли тишину,Продли этот миг, заревой и дремотный,И дождь, шелестящий за шторой неплотной.

«Нет на свете ничего…»

Нет на свете ничегоМоего и твоего.Только птица в пышной кроне.Только лучик на ладони.Только ветер в волосах.Только Бог на небесах.

«Жить в краю этом хмуром…» 

Жить в краю этом хмуром,в Евразии сумрачной трудно.Всё же есть здесь и радости.И у меня их немало.Например, здесь рябина пылалапо осени чудно.Например, я тебя, мой родной,по утру обнимала.Сыновей напоила я чаемсо сдобным печеньем.А когда уходили,махала им вслед из окошка.Нынче день отличалсякаким-то особым свеченьем.Разве есть на земленеприметная мелкая сошка?Что ни особь, то чудо и дар,и судьба, и явленье.Разве может такоепростой домовиной кончаться?После жизни земнойобязательно ждёт нас продленье,Да и здесь на земленеземное способно случаться.