День Добрых духов миновал. Король Манчелу будто бы забыл о томящемся в темнице герцоге. Убедившись, что в ближайшие дни король займется исключительно охотой на вепря и молоденьких девушек, Загфуран обратился к своим делам.

"Приграничный замок энгарнцы отвоевали, но Духи гор по-прежнему беспокоят народ, — размышлял маг. — Люди, на которых наложено проклятие луны, так же убивают по ночам, обращаясь в волков: неделя полнолуния хоть и закончилась, но луна еще сильна. Каков будет ответный шаг Мардана Полада? Если бы я оказался на его месте, я бы… Ну, конечно! Замок фей, привечающий королевских особ. Полад обязательно попытается найти там помощь. А мне нужно опередить его. Может быть, феи помогут мне вновь стать человеком".

Больше всего Загфуран боялся, что о его болезни узнают в Храме Света. По всем правилам, едва он заразился, он должен был упасть в ноги Нафишу. Покинуть Гошту и лечь в изолятор, вместе с минарсами, от которых в других мирах тоже отвернулась удача. Загфуран не сделал это по той причине, что на самом деле, таких, как он, там не было. Одно дело подхватить пусть самую заразную, но болезнь, а другое — превратиться в отвратительного монстра, считающегося в Храме навеки проклятым. Маг верил в милосердие Храма, и предполагал, что его не убьют сразу, а попытаются вылечить. Но вот если диригенсам это не удастся, его не выпустят, убьют в изоляторе, чтобы не плодить нечисть. К тому же Загфуран считал, что раз он заразился на Гоште, то и средство для исцеления он быстрее найдет здесь. Если же на его место пришлют другого минарса, вряд ли он будет очень стараться найти лекарство. Он будет озабочен покорением Гошты — и поступит совершенно правильно. Поэтому маг решил скрываться от братьев как можно дольше и противоядие найти самостоятельно.

Замок фей находился в четырех днях пути от Жанхота. Если Полад пошлет принца — а он наверняка пошлет именно его — то Ялмари придется три дня скакать по Восточному тракту, а после сделать небольшой крюк, обогнув южную границу Яхии (вряд ли принц заедет в гости к амазонкам). Позже он свернет на север в Аваримские горы, одна из которых называется Врата — только там феи пропускают избранных в свой замок. Загфуран мог бы переместиться к нужной горе в одно мгновение… если бы у него остались силы для этого. После того как он превратился в вампира, он чувствовал постоянный голод, и мог пользоваться только простейшими заклинаниями до тех пор, пока не утолит его. Для того чтобы переместиться на такое расстояние, крови понадобится немало. Если же он попытается преодолеть расстояние на лошади — путь займет неделю. Но еще есть крылья вампира — перемещение в облике крылатой твари значительно экономит время.

После возвращения в Беероф Загфуран приобрел себе домик в небольшом селении, которое пока располагалось за пределами городских стен, но уже лет через пятьдесят тоже будет считаться столицей. Домик он купил крошечный: там сделали всего одну комнату, но ему этого хватало. Зато там была конюшня, где он держал лошадей и платил вилланам, чтобы они смотрели за животными, не беспокоя его. В большой сарай, прилепившийся с другой стороны дома, маг поставил небольшую повозку. Если ему захочется побеседовать с кем-то на прогулке, он велит запрячь ее.

Сразу за стенами столицы раскинулись поля окрестных деревень. В королевский лес, расположившийся в юлуке* от столицы, вилланы тоже иногда заходили — им позволено

*юлук — мера длины примерно соответствующая пяти километрам

собирать там грибы и ягоды. На вилланов Загфуран и поохотится. От голода его как обычно немного трясло. Зайдя глубже в лес, он быстро скинул плащ и рубашку прямо на землю. В брюках и сапогах он ожидал обращения. По телу прошла одна судорога, другая. Он застонал, стиснув зубы: нельзя, чтобы его услышали. Когда Загфурану в первый раз пришлось расправлять крылья — он кричал в голос. Сейчас боль стала привычной, но едва он представлял, что так будет всю жизнь — хотелось убить себя. Удерживало от отчаянного шага одно: он верил, что вновь станет человеком, вернет себе прежний облик. Минарс до боли зажмурился, чувствуя, как растут из спины два крыла, похожих на крылья летучей мыши.

Но процесс начинается не с крыльев. Сначала глаза краснеют, испуская свет. Кожа темнеет, приобретая противный серо-коричневый цвет. Только после этого на спине возле лопаток появляются два нароста, величиной с кулак. Они двигаются и дрожат, будто внутри спрятан клубок червей. Наконец, кожа лопается, выпуская две мерзких стрелы в трость длиной. Они такие же коричневые, как тело, но испачканы в кровавой слизи. Еще немного, и они начинают становиться толще, разделяются на несколько стрел, между которыми кожаная перепонка, кажущаяся тонкой и хрупкой, но на самом деле настолько прочная, что и острый меч ее не берет. Говорят, только медный меч способен на такое. Загфуран не пробовал, но это вполне могло быть лишь россказнями вилланов.

Маг подождал, пока боль утихнет, несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Взглянул на крылья. Они расправились позади, будто серо-коричневый купол. Следовало подождать, когда они просохнут, и лететь за пищей. Клыки, выдвинувшиеся на нижнюю губу, немного мешали, но ничего лучшего, для того чтобы проколоть артерию, природа еще не придумала.

О переменах, происходивших с ним во время трансформации, Загфуран знал, потому что однажды проделал это перед зеркалом. Он хотел привыкнуть к себе в новом обличье, но пока он никак не мог с этим примириться. В душе рождалась лишь ненависть к тому, кто повинен в случившемся — к энгарнскому принцу.

Быстро свернув одежду, он легко подпрыгнул и взобрался на дерево, чтобы спрятать ее в дупле. Оттуда, то складывая, то расправляя крылья, он прыгал с дерева на дерево. Он уже научился передвигаться бесшумно — лишь ветка дерева иногда скрипела под тяжестью тела. Остальное можно было принять за шелест листьев. На каждом дереве он шумно втягивал воздух, стараясь уловить человеческий запах. Удача улыбнулась ему скоро: кто-то очень молодой гулял по лесу — запах нежный, не такой противный, как у стариков. Маг еще принюхался — совершенно точно один, станет легкой добычей. Загфуран перемещался в направлении жертвы.