Он вернулся чуть раньше, чем прибыл доктор на своей карете. Даут тоже возвратился от Керлина. Они обменялись взглядами — Даут смотрел чуть насмешливо, Рекем спокойно и серьезно. Бернт прислонился к стене в коридоре напротив спальни принцессы, ожидая вердикта врача.

Когда через час невысокий, начинающий полнеть, доктор вышел из спальни принцессы в распахнутом камзоле, Рекем убедился, что наставления матери не помогли. Он все равно умудрился спугнуть желание. Либо силы, ополчившиеся против принцессы, были слишком сильны, и такими простыми уловками их было не пронять. Юмагужа рассеянно поглаживая длинную острую бородку, сбивчиво пояснил:

— Если это яд, то я не знаю какой. Пустил кровь, но, кажется, это не очень ей помогло. Вы, граф, не могли бы съездить в Шаалаввин? — увидев утвердительный кивок, подал записку. — Возьмите у аптекаря это лекарство. Оно поможет. Я пока поживу здесь.

Рекем вырвал записку у доктора и опять поехал в город. Вернулся быстрее, чем ожидал Юмагужа, чуть не загнал лошадь до смерти и вновь занял пост у дверей. Пока доктор пытался хоть чуть-чуть улучшить состояние Мирелы, обсудил произошедшее с горничной. У девушки покраснели глаза, она плакала не переставая. И сейчас, когда заговорила с ним, вновь начала плакать.

— Я ведь, знаете, чего боюсь? Священник приезжал, так он говорил, что не простое это отравление, что колдовство это. Если колдовство, то доктор ничего не сделает.

— А где духовник ее высочества? Его позвать?

— Он недавно уехал. В соседнем замке у графа Аззана мать умирает, он поехал туда. Может, завтра вернется, а может и еще задержится. Да вот если бы духовник мог помочь, то тогда бы отец Узиил королеве Езете тоже помог, а он вон к королю поехал за разрешением матери дочь перед смертью увидеть. Ой, боюсь я. Что же с нами-то будет?

— Я все-таки съезжу за духовником. Где, говоришь, замок Аззана?

Рекему было проще ехать куда-то, чем смотреть, как умирает эта светлая девушка. На закате, еще раз взглянув на Даута и с его молчаливого согласия, он выехал из замка, на лошади принцессы.

10 юльйо, Жанхот, королевский дворец.

Вчера Ялмари и Полад закончили трапезу в кругу семьи. Сначала беседовали ни о чем, боясь затронуть опасные темы. После этого принц и принцесса покинули столовую, оставив родителей наедине.

— Как тебе это удалось? — спросила Эолин, пока они шли по коридору. — Я с ним говорила, но Полад был неумолим.

— Он согласился ради моего приезда. Сказал, что только на один раз.

— А он не сказал, что у них произошло?

— В общих чертах. Но мне кажется, тут какое-то недоразумение. Очень надеюсь, что они помирятся. И так проблем много…

— Я тоже на это надеюсь, — вздохнула Эолин. — А то каждый раз, когда приходится разговаривать с Поладом, чувствуешь себя предательницей. Ты куда сейчас?

— Хотел уехать в свой замок, но Мардан просил быть поблизости. Так что — опять в домик лесника.

— Хотел уехать? — не поверила принцесса. — А как же горничная? Ты знаешь, что она, оказывается, дочь графа Лаксме? Полад сказал. Ее отец долго был в плену в Лейне. Они его выкупили, продав все, что только можно было продать, но он все равно вскоре умер. Теперь ее брат живет у тети, а ее хотели замуж выдать за сына главы цеха мясников. Представляешь? В общем, она предпочла служить горничной. А я хотела сделать ее фрейлиной, так она отказалась. Такая гордая!

— Тогда понятно, — хмыкнул принц.

— Что понятно? — уточнила Эолин.

— Понятно, почему она меня так холодно встретила. Дочь графа и лесник… Не пара, — он криво усмехнулся.

— Так ты бы сказал ей правду. Мне кажется, давно пора.

Они постояли на лестнице. Здесь принцесса должна была свернуть в галерею, а Ялмари, спуститься вниз, чтобы покинуть дворец.

— Не хочу, — покачал головой он. — Думаешь, это очень весело, когда тебя любят лишь за то, что ты принц?

— Ты прав, — согласилась девушка. — А что мне теперь делать? Уволить ее? Или отдать другой фрейлине?

— Ни в коем случае. Пусть все будет как прежде. Пусть читает книги, гуляет по лесу и вообще делает все, что хочет. Если хочешь, я буду оплачивать расходы по ее содержанию.

— Братик, ты меня обижаешь, — с укором посмотрела принцесса. — Я пока не бедствую и уж одну горничную оплатить смогу.

— Ладно, тогда до завтра, и предупреди еще раз слуг, чтобы не рассказывали, кто я.