Журнал «День и ночь» 2009 № 5-6
вернуться

Юницкая Марина
Шрифт:

ДиН дебют

Надежда Шибанова

Путь через пески

Кнопки, которые вечно гнутся, Острые плечи чужих дверей… Можно свихнуться, совсем свихнуться Или поплакать — и стать добрей. И, расточая улыбки Будды, Искренне верить, что всё решит Этот булыжник, который будто Где-то в груди у меня зашит.
* * *
Бродят ветки по стёклам, не зная того, Что уснуть помешали кому-то. Бродит яблочный сок, на душе у него, У бродяги, — тревога и смута. Я его понимаю, я тоже брожу Вслед за тенью, но как-то не в ногу… Нет, я зла не держу. И добра не держу. Не держите меня, ради бога…
* * *
Листья опали. Сучки и плесень — Странно — но тоже в лесу прекрасны. Вид увяданья весьма полезен: Лес, из зелёного ставший разным, Перегорая и выцветая, Тратит последнее, что осталось, На человека, что здесь мечтает Так же достойно встретить старость.
* * *
Поиск и ожидание одинаково приравняв к нулю, Ноль нацепить на шею, как амулет свободы, И бродить себе, напевая, что фраза «Я Вас люблю…» До смешного банальна, ни на день не выходя из моды. А на самом деле пустить всё на самотёк, Стать в судьбе своей посторонним, Попросту не мешая Приходить тому, чего, хоть убей, не мог Найти и вымолить, действуя и решая.
* * *
За столько лет скитаний даже манна Теряет привкус чуда. Едоки Её обильно сдабривают солью, Песком и бранью, если больше нечем Внести разнообразие. Тюки У всех уже показывают днище. И каждый Божий день всё та же пища, И каждый день вставать зачем-то рано И двигаться куда-то вопреки, Наперекор всему, мириться с болью, Но как иначе ощутить, что вечен Сорокалетний путь через пески?..
* * *
Любой возможный в этом свете свет Я клином на тебе свожу, подобно Двоякой линзе, у которой нет Иных забот. Ей просто и удобно Брать разное и так сводить в одно, Как пригибать к земле побег до лета. Открытое по случаю окно — Длина ладони — две строки куплета — Ковбойка — обожжённое плечо — Комаринская пляска на болоте, — Вы в фокусе, который горячо, Ах, слишком горячо коснулся плоти.

ДиН стихи

Владимир Алейников

С волшебными часами заодно

Из Галактиона Табидзе

I

В час, когда эти строки я посвящаю ночи, Ветер в окно влетает, сказки полей бормочет. То-то с себя окрестность лунный покров не снимет! Ветер сирень целует — кто их сейчас разнимет? В небе — колонны дали с их голубиным цветом. Столько в нём чувств высоких, сколько в посланье этом. Призрачный свет пространства так различим воочью, Полон щедрот, как сердце, полное этой ночью. С давней поры я в сердце тайну ношу глубоко, Ветер её не тронет и не увидит око. Что же друзья узнают? Сердце печаль изранит. Что же в его глубинах вечно сохранным станет? Дум его не похитит миг блаженный и властный, Тайны украсть не смогут ласки женщины страстной. Нет, ни стон средь дремоты, даже ни кубок винный, Не отберут у сердца тёмный покой глубинный. Только лишь ночь, бессонна, ночь, за окном белея, Тайну мою открыла — что мне поделать с нею? Знает моё сиротство, гонит мученья прочь. Двое лишь нас на свете: я — и святая ночь!
* * *

II

Без любви Даже солнце не властвует над небосклоном, Ветер кроток — и лес не шелохнётся телом зелёным, Чтобы вспыхнула радость в крови… Без любви не бывает Ни земной красоты, Ни бессмертья, — любовь нам его открывает, В нём её оживают черты. Но насколько иная Последняя наша любовь! — Как осенний цветок, что, сквозь солнце ростком возникая, Краше первых весенних цветов! Бурь сердечных не кличет она И бесцельных страстей, Юный пыл позабыв и безумный напев у окна, Как давнишних гостей… Нет, возросшая в поле И к холоду осени вхожа, На весенних питомцев тем боле Она непохожа… Не зефир — ураган роковой Овевает её бытиё, Вместо страсти былой Бессловесная ласка объемлет её, — И тогда увядает Последняя наша любовь, Вся — и нежность, и скорбь; нас навеки она покидает, — Так безрадостно знать: не вернётся прекрасная вновь. И бессмертья грядущего там, в нарастающей мгле, Как его ни зови, — И бессмертья не будет на этой земле Без любви.
* * *

III

Вчерашней ночью ветер прилетал — И долго я не мог заснуть, к несчастью. Пристанища тогда я не искал, Но не было приюта у ненастья. То всхлипывал за дверью гость ночной, То сторожем под окнами шатался. Он прошлое раскрыл передо мной — И в горести я сразу разрыдался. И я, как он, в безвестности бродил — И столько я ночей своих прославил, И сладостные мысли погубил, Утехи и мечтания оставил… Вчерашней ночью ветер прилетал — И в час, когда настало пробужденье, Был воздух пуст — и ясный свет упал На землю без намёка на движенье. Я вышел в сад. На тропке, в тишине, Листва уже лежала золотая — И долго, долго брёл я, как во сне, В минувшие лета перелетая.
* * *

IV

Одинокий, по улице брёл он, Следом — ветер и дождь, словно братья. Божества в этот миг не обрёл он, Не узрел, как ни жаждал, Распятья. Жар неслыханный в теле почуя, Шапку снял он. Чело так пылало! Дождь сгущался, сознанье врачуя, И прохладная мгла обнимала. Были здания частью пропажи, Местность мнилась туманною тенью. Лишь сменялись, шурша, экипажи, Как пейзажи в цветном сновиденье. Как, откуда?.. Он вздрогнул впервые, На мосту неизведанном стоя. Где же тяжесть? Узнают другие — Он познал равновесье покоя.