— Что ни гость, то сэр Галаад!

Это были «Популярные отрывки из знаменитых балетов», в данном случае из «Лебединого озера». В углу обливался потом покрытый позором нерешительный Фашеи. Распрямлявшаяся спина бдительного профессора придала ему решимости, и он сделал шаг вперед.

— Фаш! — Оклик остановил его. Он оглянулся и с облегчением увидел, что это был всего лишь Банделе.

— Привет. А я уже собирался уходить.

— В самом начале танцев? — И тут Банделе посетила счастливая идея. — Тебе что, надо идти запирать студентов?

— Что? Гм... я... что ты сказал?

— Брось притворяться. Все же знают, что ты работаешь сторожем в общежитии Шеху.

— Что? Гм... Откуда ты знаешь? — Мысли его заметались, как вспугнутые мыши. — Кто тебе сказал?..

— Брось, Фаш... — В это мгновение профессор мрачно поднял адаптер, не удостоив взглядом танцующих святотатцев.

Саго вновь охмелел от возбуждения. Профессор возвращался к мужчинам, честь дома была восстановлена.

— Великолепно! — Голос Саго перекрыл все голоса. — Давайте поставим джуджу или твист!

Профессор застыл с поднятой ногой, мужской угол оцепенел от негодования. Стаканы застыли в воздухе, как бывает, когда пьяный тамада падает грудью на стол. Это была тишина, следующая за предъявлением недействительного чека. Тишина импровизированной уборной, подумал Саго.

Профессор наконец пришел в движение, на лице его было такое выражение, что каждый гость спросил соседа:

— Надеюсь, он пришел не с вами?

И каждый гость вздохнул от мысли, что его сосед остается претендентом на вакантное место в том или ином комитете.

Тем не менее, судя по всему, Дж. Д. Огвазор решил не обращать внимания на неприятный инцидент. Звание профессора обязывало его к добродетелям — великодушию, например. Его лицо призывало к спокойствию и сдержанности перед лицом чудовищной провокации. Общество повиновалось, и разговор понемногу возобновился. Эгбо присоединился к Коле, стоявшему в середине комнаты, тотчас же к ним подошел Саго, но униженный муж увлек Банделе в сторону и начал выспрашивать, откуда ему все известно.

— Слухи, — стоял на своем Банделе. — Но слухи из весьма авторитетных источников.

Кончилось тем, что он пригласил Банделе на обед.

Лектор третьей степени Адеола ухитрился узнать, где во время посещения университета завтракал гвинейский президент, и теперь излагал содержание их задушевной беседы.

— Да-да. Завтракал с президентом. Отличный мужик.

Нноджекве спросил у профессора отеческого совета касательно ежегодного отпуска и затем стал восхвалять его бронзовые канделябры.

— Кенделябры? — переспросил профессор.

— Да-да, — подтвердил Нноджекве.

Боявшийся обнаружить невежество Огвазор тут же попал в расставленные сети.

— Они очень дорогие, — сказал он. — Но Керолина их так хотела.

Нноджекве перешел к соседней группе, чтобы немедленно сообщить о новейшем высказывании Огвазора.

— ...это, конечно, профессиональная тайна, — говорил доктор Лумойе, — но знаете ли вы, что одна из ваших студенток беременна? — Раздались восклицания ужаса. — Второкурсница явилась ко мне в клинику и спросила, не могу ли я ей помочь. Я ей, разумеется, объяснил, что не занимаюсь подобными делами. Я посоветовал ей подождать несколько недель и затем поехать домой и устроить все у родителей.

— Этого-то она меньше всего хотела. Большинство из них не может рассчитывать на родительское сочувствие.

— Ну, подобного сочувствия она не встретила и у меня. Я не собираюсь рисковать семью годами ради чужого удовольствия. Если бы я вкусил этого сам, я, по крайней мере, как-нибудь это бы выказал... — Светский смех поднялся над пузырьками шампанского.

Профессор Сингер вертел в руках пепельницу, и Огвазор одарил его широкой улыбкой.

— Вам она нравится?

— Милая вещица, да, конечно, довольно милая.

— Я купил их жене ко дню реждения. Шесть штук. И кенделябры тоже.

— Простите... что вы сказали?

— Бронзовые кенделябры. Полезно для дома. Что касается подарков, я человек пректичный. А Керолина так любит кенделябры.

Остаток вечера профессор Сингер бродил по дому, пытаясь увидеть на стенах бронзовые канделябры.

В доме смерти, где окаменевшие мозги служили отличным сырьем для ручек чудовищного гардероба Дехайнвы, Саго открывал одно чудо за другим, вплоть до свисавших с консолей зеленых и черных гроздей пластмассового винограда, окруженных вечнозеленой синтетической листвой.