— Это зависит от точки зрения.

— На что?

— На то, что это действительно общество вашего мужа. На то, что это характерно для моего общества. Вот что я хотел сказать. Что же до вашего поведения, то оно не касается никого, кроме вас и вашего мужа.

— Да. А моя свекровь такая добрая. Я очень ее люблю. Честно. Вы не представляете, какие мы друзья. Правда, она бывает у нас не часто. Только когда Айо зовет ее.

— А что она говорит?

Моника задумалась, и Кола сказал:

— Простите, наверно, мне не следовало спрашивать...

— Да, я думаю, надо ли вам говорить про это. Но я расскажу. Она считает, что мне надо его оставить.

Кола отвернулся.

— Вы шокированы? Она говорила это не раз. И когда я всерьез задумываюсь, я говорю себе: а почему бы и нет? Разве это не закономерно? Речь идет об укоренившихся привычках. Мы не можем их изменить.

Молчание Колы ее тревожило.

— Вы шокированы. Потому что так говорит его мать?.. Простите, я зря сказала об этом... вообще...

Банделе и Эгбо вернулись с балкона.

— Я тебе не верю, — говорил Эгбо.

— А я тебе говорю, что если бы встретил ее, то не узнал бы. Было совсем темно, когда она приносила записку.

— Но я же тебе ее описал. Ты должен помнить своих студенток.

— Они все на одно лицо, клянусь. Я не могу отличигь одну от другой.

Эгбо воззвал к Коле:

— Скажи ему, что я не собираюсь растлевать ее, а если бы и собирался, то это его не касается. Отчего он не скажет, как ее зовут?

— А он знает?

— Именно это я и твержу. Я не знаю.

— Ладно. Дай мне список твоих студенток.

Кола рассмеялся:

— Прямо сейчас?

— После обеда мы пойдем ко мне в кабинет, и я дам тебе список, — сказал Банделе.

— Сколько их у тебя?

— Всего?

— Второкурсниц.

— Не знаю. Правда, не знаю.

— Тогда, может, у тебя есть их сочинения. Я определю по почерку.

— Может быть, Я пороюсь в бумагах. Впрочем, ты сам во всем виноват. Надо было спросить, как ее зовут.

— Я думал, ты мне поможешь, поэтому и не настаивал.

Кухонная дверь внезапно распахнулась. Миссис Фашеи быстро оглядела комнату и балкон.

Что это было? Шум машины?

Моника тоже осмотрелась и впервые поняла, что Фашеи нет дома.

— Я думала, он с вами на балконе.

— Нет, я оставил его с Колой, — сказал Банделе.

Кола принял вызов и небрежно проговорил:

— Ах, да, у него что-то срочное в лаборатории. Он сказал, что сейчас вернется.

Миссис Фашеи походила на вороную кобылицу, чернота была в ней особым измерением. Она принадлежала к породе прекрасных статуй, вызывающе гордых, как вставшая на дыбы чистопородная лошадь. Она хмыкнула от недоверия и удивилась, как это можно прибегнуть к такой примитивной лжи, чтобы ее провести.

— Вы который из друзей Айо?

— Это Кола, мама.

Она яростно набросилась на него:

— Так это вы тот негодяй, который не притронулся к моему обеду? К тому же вы, кажется, лжец. В лаборатории, в какой это лаборатории? В лаборатории Огвазора?

— Простите меня, миссис Фашеи. Я попытаюсь загладить свою вину: сегодня я буду есть за двоих.

— С чего это вы взяли, будто я стану кормить вас обедом?

— Я на коленях, мадам...

— Сын сказал мне, что вы уже пришли. Но когда обед был готов, вы сбежали? Что с вами стряслось?

— Это... гм... я... это непросто объяснить. Мне в голову пришла неожиданная идея касательно моей работы...

— Моника рассказывала мне о вашей работе, но какое это имеет отношение к моему обеду?

Кола чувствовал себя уличенным в чудовищном злодеянии.

— Простите, миссис Фашеи, я хотел вернуться, но задержался...

— Задержался! Ха! Вы, художник, воображаете, будто вам позволены дурные манеры. Он задержался!

Моника попыталась прийти на выручку.

— Мама, вы совсем его ошарашили!

— Так ему и надо. Надеюсь, теперь ему стыдно.

— Очень стыдно, миссис Фашеи. Уверяю вас, я...

— Я не переношу, когда приготовленный мной обед нарушают чьи-то нелепые выходки. Если хотите вести себя эксцентрично, отправляйтесь в Челси.

Моника попыталась удержать свекровь:

— Хватит с него, мама. Я думаю, урок он усвоил. Верно, Кола?

— О да, — с готовностью ответил тот. — Я больше никогда не буду.

— А теперь, мама, посмотрим, что творится на кухне. Банделе, убедите Колу, что это не всерьез, а то он опять сбежит.