Шрифт:
Ничего.
Все равно, как если ударить по чужой ноге. По ноге трупа.
У меня сломаны ноги!
Она попробовала отрешиться от плохого и поразмыслить.
Ты не умерла. Тебе не удалось покончить с собой. Ты жива! Жива!
Далеко, за пределами этой могилы из кирпичей, дерева и цемента, окружавшей ее, она слышала глухой вой сирен, шум электропил.
Должно быть, сейчас день.
Она была вся мокрая, и ей было холодно.
Тебе не удалось даже покончить с собой! Ты ни на что не способна, даже убить себя не можешь! Поздравляю.
Шея болела. Филомена чувствовала, что мышцы натянуты, как корабельные швартовы.
Сейчас я закричу. Позову на помощь.
Но этого она не сделала. Попробовала пошевелить пальцами ног.
Они шевелятся! Они шевелятся!
Обломок под спиной бесил ее. Когда она шевелилась, он врезался прямо в тело. Нужно менять положение.
Я приняла столько снотворного… Почему же я не умерла?
Потому что твоя госпожа, та, которая держит нити твоей жизни, не захотела этого.
Твоя единственная госпожа.
Непруха.
Она ухватилась за обломок обеими руками и толкала его. Он не двигался ни на сантиметр. Возможно, она толкала не с той стороны. Нужно нажать ниже, спиной. Толкать, несмотря на саднившую рану.
Давай, старушка! Вдохни поглубже и толкай. Пошли к черту боль.
Так она и поступила, и обломок поддался с одного толчка.
Сверху на нее посыпался дождь из штукатурки и кирпичей. На голову. На раненую спину. Так она и лежала. Во рту земля.
Давай, старушка, ты же видишь, что ты и теперь не умерла? Выбирайся из этой дыры.
Подвигала одной ногой. Затем другой.
А они не сломаны. Они просто спят!
Она стала рыть руками. Как обезумевший сенбернар. Ломая ногти, раня руки. Сдвинула вбок широкий деревянный стол и увидела над собой серое небо.
Дождь намочил ее лицо. Мгновение она лежала неподвижно. С закрытыми глазами. Позволяя холодному дождю умыть себя.
Она не умерла.
Чего ты ждешь? Что придет ночь?
Крича от боли, она согнулась и вытащила себя наружу, хватаясь за цементные обломки.
И вылезла наверх. Как гриб.
Огляделась.
Ничего не понимая.
Потом узнала сосны, те, что росли перед ее балконом, почерневшие. Увидела улицу Кассия и дома напротив.
Только ее дома больше не было, как и соседнего. Стерты с лица земли. Вместо них — груды дымящихся руин.
Наверное, тут был взрыв.
Она с трудом поднялась на ноги.
Ночная рубашка была вся изорвана. Шея болела, стоило только чуть-чуть повернуть голову. Руки были изувечены, рана на спине пульсировала, но Филомена чувствовала себя хорошо.
Что ты собираешься делать? Посмотри вокруг? Быстро сматывайся!
Она двинулась на четвереньках, опираясь на горы обломков. Команды пожарных вели поиск среди камней. Работал экскаватор. Стояли машины скорой помощи с голубыми огнями. И в стороне, на том, что осталось от парковки, лежал ряд трупов. С десяток. Обугленные. Неузнаваемые. Обгорелые тела в красивых нарядах.
Все умерли! Все, кто был! Я одна выжила.
Она была уверена в этом.
Ее никто не заметил.
Никто не обратил внимания на эту толстую и некрасивую женщину в ночной рубашке с прилипшими к голове волосами, которая ползла на четвереньках по грудам развалин.
Она проползла по руинам, как бесплотный ДУХ.
И возможно, она им и была.
Все были слишком заняты раскопками.
Нетвердым шагом она миновала искореженные остатки ограды жилого комплекса «Острова» и пошла босиком, под дождем, по улице Кассия.
Куда она шла?
Жить дальше.
Уважение
Вылезаем, как начинает смеркаться.
Двигаем развлекаться. Отрываться.
Мы-то умеем развлечься. Вытащить на свет лучшее.
Влезаем в машину и решаем поехать потрястись. Поколбаситься. Смеемся и останавливаемся у придорожного бара выпить пива.
Сегодня особенный вечер, это мы все замечаем. Высовываемся в окна и вдыхаем воздух, который бьет в лицо на скорости 180. Мы едем, мы — банда выродков. Мы — быки. Только еще больше. Или гиены. Только более голодные. Просто чертовски голодные. Как же мы изголодались. Изголодались по хорошей, классной мохнатке.