Леви Владимир Львович
Шрифт:
Человечки такого типа обычно довольно рано осознают свою цель: овладеть собой — чтобы владеть другими. Манипуляторы начинаются в колыбельках — и начинают всегда с самоусовершенствования. Можно их щелкать по носу, но такая острастка действует наоборот. Не знаю, как с ними правильно поступать.
3. Сергей Неронович Гулливер
А. Ю.
Я рабочий на стройке, 25 лет. Прочитал вашу книгу, помогла выжить…
Выступал у нас год и восемь месяцев назад гипнотизер Лапотков. Я был на пяти сеансах, под гипнозом оказался три раза. Выходил вместе с другими загипнотизированными на сцену. Что там делалось со мной, почти не запомнил, но ребята, бывшие со мной и не уснувшие, рассказывали. Удивительные дела!.. Превратил меня Лапотков в римского императора Нерона, сказал: «Приказывай, император». И я произнес, оскалившись:
— Отрубить голову кариатиде!
Сам я этого абсолютно не помню. Про Нерона ничего не читал, только в школе по истории, кажется, проходил, а что за кариатида такая, вообще понятия не имел. Потом прочитал в словаре иностранных слов.
Был на этом же сеансе собакой, лаял из конуры, метался на цепи; был петухом, кукарекал, хлопал крыльями, то есть руками, себя по бокам, клевал зерна, искал червяков… Был Эйнштейном, принимал какую-то ученую делегацию, показывал приборы и чертежи, произносил малопонятную чушь про мировые катаклизмы. И Гулливером был, разговаривал с лилипутами, поднимал на ладони, что-то там для них строил, корабли из моря вытаскивал. Ребята говорили: ходил на цыпочках, очень смешно ноги поднимал, чтобы не раздавить.
А вот это запомнил сам: когда Лапотков меня разбудил и спросил: «Как вас зовут? — я сказал с полным убеждением: «Сергей Неронович Гулливер» (а я Сергей Петрович Конягин), и не мог долго понять, почему все мои лилипуты вдруг жутко выросли и так страшно смеются.
Решил больше не поддаваться. Попросил Николая, напарника моего, щипать меня и толкать в следующий раз, если потянет в сон. И действительно, на четвертом сеансе опять куда-то поплыл, еще до начала счета. Только при одном взгляде на этого Лапоткова уже глаза заволакивает, особое у него лицо, хотя вроде бы неприметное… Уже почти отключился, тут Николай мне изо всех сил начал уши крутить и тереть, как пьяному. Оклемался. А Николай сам застывать начал, как свечной воск, минуты через две, я его тоже едва открутил. На пятом сеансе держались за руки, слегка выпив для поднятия духа, щипали друг друга, продержались нормально.
После этих сеансов я так и хожу у нас в общежитии под прозвищем «Сергей Неронович Гулливер». Отшучиваюсь: «Смотрите у меня, кариатиды поотрубаю».
Вам все это наверняка мало интересно — наэкспери-ментировались, навидались и не такого. А вот я просто заболел, заболел гипнозом. Не в смысле плохого самочувствия, нет, все нормально, работаю, учусь в заочном политехническом, собираюсь жениться. Но гипноз стал просто какой-то навязчивой идеей, дни и ночи думаю, не могу успокоиться, забросил даже любимую гитару… Вошло в голову, что я должен сам овладеть гипнозом. Во что бы то ни стало! До такой степени, как этот Лапотков, и даже сильнее! — чтобы всякого мог погрузить в гипноз не только по его желанию, но и против воли. Вот так!..
Кстати, потом мы узнали, что Лапотков этот не психолог, как себя называл, а то ли разжалованный тренер, то ли сокращенный актер. И будто его несколько раз выволакивали вдребезину пьяным из ресторана нашего райцентра, а потом посадили. Но может быть, это просто сплетни.
Уже больше года я занимаюсь гипнозом сам, ищу литературу, изучаю… Почти каждый день провожу хоть какой-нибудь опыт над кем-то из окружающих или над собой. Стою, например, у стены, смотрю в точку, пока не начинаю непроизвольно падать назад — одно из моих упражнений, придумал сам… Просто не в своей тарелке себя чувствую, если не поработаю.
Первое время ничего не получалось. Усаживал, укладывал моих испытуемых — ребят с работы, из общежития, из соседних дворов — так и эдак, ходил вокруг, делал пассы, гладил, бубнил, считал, приказывал, глядя в глаза, и прочее — никакого толку, одно ржанье — все начинали ржать, и я вместе со всеми.
А потом вдруг прорвалось. Начало получаться!
(Подчеркнуто Лялиным. Подколотая заметка. — Вот, вот… «получиться» у самодеятельника может и сразу — как выигрыш в лотерее, — а может лишь после изрядного числа неудачных проб. Но если упрям, получится наконец обязательно: сработает простая статистика, как на рынке: и самый залежалый товарец у захудаленького продавца кто-нибудь да возьмет. При гипнозе удачи и неудачи оказывают удвоенное психологическое влияние: и на «субъекта», и на «объекты». Когда косяком неудачи, из круга «неверие-самоневерие» выбраться нелегко. Зато ежели вдруг «прорвется» — попробуй останови! В этот миг, обалдев от восторга, доморощенный гипнотизер или экстрасенс полагает, что вот — «открыл, наконец, свой дар», не подозревая, что всего-навсего вытянул долго не попадавшийся счастливый билетик.)
…В первый раз испугался ужасно: вижу во время счета, что у одного из моих подопытных глаза начинают мутнеть, лицо разглаживается, веки опускаются… Едва досчитал, сразу же даю команду: «Проснуться» — а он не просыпается! Не шевелится! Меняю внушение: «Проснешься при окончании счета в обратном порядке и хлопке в ладоши». Проснулся, но глаза еще минут пять были мутными…
В другой раз после рабочего дня посадил троих наших ребят на бетонную плиту, с упором ног в землю и встал напротив. Приказал смотреть мне в переносье не отрываясь. Начал внушать жестким голосом: «Сейчас тела ваши будут тяжелеть. Ноги будут врастать в землю. Как корни, врастать в землю… Вы одеревенеете, одеревенеете… Вы не сможете оторвать ноги от земли. Ноги врастают в землю…»
Закончил внушение. Велел попробовать подняться. Двое поднялись, один легко, другой тяжело. А третий не может. Сидит, как прикованный. Продолжает на меня смотреть, не отрываясь. Я ему: «Ну все, хватит.
Теперь вставай. Все, конец». — А он все сидит. Пытаюсь поднять… Действительно, будто в землю врос! Невозможно оторвать, свинцовая тяжесть. Глаза стеклянные… Втроем подняли его с ребятами — начали расталкивать, тормошить. А он не реагирует, как вкопанный стоит. — «Витька, ты что?» — Ни звука. — «Кончай прикидываться». — Молчит. — «Ну, давай поговорим. Ты что сейчас чувствуешь?» — Молчит, только пытается промычать что-то. Речь отнялась. Целый час так простоял, крутились мы вокруг, так и эдак… Я внушал: «Говори! Можешь говорить!» — никакого толку, ни слова. А ему домой идти, жена ждет, ребенка из садика забирать…
И тут осенило, вспомнилось: надо же его снова усыпить, как делал и Лапотков, меняя программы внушений, сперва опять усыпить!..
Посадил, дал команду «Закрыть глаза, спать. Спать спокойно. Спать глубоко, спокойно…» Смотрю — задышал ровнее, порозовел. Внушаю: «Сейчас сможешь легко говорить. Отвечай мне, как себя чувствуешь?» — «Нормально». — Тут ребята вздохнули, а с меня градом пот… — «Теперь на счет десять проснешься. Говорить будешь легко». Проснулся. Речь нормальная. О том, что с ним было, не помнит. Сколько времени прошло, не имеет понятия. Втроем домой проводили. Ничего не сказали…
После этого случая с месяц ни над кем никаких экспериментов не проводил, зарекся. А потом опять потянуло, не смог себя превозмочь. Да и просили ребята — показать чудеса. Уже поняли: что-то есть и во мне… Старался поосторожнее. Кое-что прочитал, кое-что понял… Знаю, что не имею никакого права экспериментировать над людьми, но это сильнее меня. Я должен превзойти Лапоткова!..
Однажды вечером у небольшого пруда за стройплощадкой собралось нас семеро, в том числе две девчонки, Люся и Вера, отделочницы, и одна женщина постарше, Анна Ивановна, бетонщица. Две бутылки имелось. Развели костерок, хотели уже начать обычное, как вдруг Вера мне: «Ты бы, Нероныч, бутьшку заколдовал сперва». Николай: «Чтоб не горькая была». — «Нет. Чтоб не пить. А то все одно… Нероныч может и без вина опьянить». Анна Ивановна: «Да уж Гулливер наш колдуном заделался, это точно». Я: «Без вина напоить могу. А куда его девать потом?» Люся: «В землю закопаем до праздников». Николай: «За нами не пропадет».
Сажаю их в круг. Смеркается. Небо чистое. Беру из костра обугленную палочку. Поднимаю вверх. Приказываю неотрывно смотреть. Слушать внимательно… Начинаю счет…
И тут вдруг что-то со мной случилось.
Почувствовал, что тело мое потеряло вес и, как бы приподнявшись над землей, начинает медленно покачиваться, совершать странно знакомые движения руками, ногами, шеей… Будто танец какой-то… А вместо обычных слов — другие начали вырываться, непонятные, но знакомые. Помню отчетливо, как ребята тоже начали в такт мне покачиваться и что-то произносить. Ритм стал убыстряться, каким-то жестом я поднял их, пошли вокруг костра, быстрее, быстрее — пляска и какая-то песня или заклинание, что ли, с совершенно особенным, непередаваемым ощущением… Не переставая двигаться, подкладывали дрова в костер, обменивались жестами, восклицаниями, ели в движении… Вдруг Николай хватает лопатку, встает на четвереньки и быстро-быстро начинает копать. Хвать бутылки — и в яму, забросал землей, завалил камнем. А глаза сверкают, как угли…
(Запись Лялина на полях. — Пробуждение унаследованного магического архетипа, состояние первобытности, шаманское действо.)
…Очнулись все разом после какого-то единого звука: «А-ха-ва-а-а-ах!..»
Друг на друга смотрим обалдело. Потом в хохот — все разом, и ну рассказывать наперебой, кто что пережил. У всех и разное, и одно… Николай сказал, что был негром африканского племени, у которого бог леопард, и плясал пляску леопарда, а закопанные бутылки — черепа двух казненных колдунов. Анна Ивановна была маленькой девочкой. В своей родной деревеньке под Костромой собирала землянику, грибы, козу домой загоняла. Люська была русалкой, Верка — лебедем…
А про меня все дружно сказали, что как только я встал напротив них, так начал светиться каким-то голубоватым светом: над головой и от рук вроде сияния, потом прибавилось золотистого. Вот в этот миг в них и вспыхнуло…
Подобное больше не удавалось.
Удается, правда, другое. Уже у троих ребят из нашего общежития снял тягу к куреву. Одного парня из моей бригады, вот этого самого Витю, освободил сразу и от головных болей, и от пьянки. Очень сильно он поддавал, уже выгонять собирались. (Сам после тех сеансов не пью, но курить продолжаю.) У одной женщины из поселка снял страх. (На нее напали вечером хулиганы, не могла после этого выходить из дома. Собирались уже в психиатрию класть.) Ребятишкам-подросткам, над которыми издеваются, внушаю смелость, уверенность в своей силе. И представляете — один такой мой «пациент», Санька, хилый и вялый парнишка, «козел отпущения», после третьего сеанса пошел в секцию самбо. Теперь его побаивается и шпана.
С ним у меня, кстати сказать, в первый раз получился и опыт мысленного внушения… У него очень быстро наступает расслабление всех мышц, «восковая гибкость» и полная нечувствительность к боли. Можно колоть руку иглой — никакой реакции, кровь почти не выходит. Но отключения памяти не происходит, все потом вспоминает, говорит «видел сон».
Погрузил в гипноз. Приказал открыть глаза и смотреть внимательно на меня. — «Сейчас я буду представлять цифры, буквы, слова, картины и передавать тебе, прямо в твой мозг. Ты тоже будешь все ярко видеть и называть…»
Из восьми цифр: 3, 7, 1, 9, 2, 5, 0, 6 — он верно назвал все, кроме двойки и нуля — вместо него 10. Я хотел дать еще несколько, но почувствовал, что больше не смогу рисовать их в воображении, перешел на буквы. Из десяти семь, тоже неплохо, хотя теоретически может объясняться случайностью…
Но самым убедительным (не для науки, конечно, для меня только) было внушение образов.
Сперва я представил себе вольно бредущую по прерии лошадь, мустанга-иноходца, помните эту повесть?.. Кажется, Сетон-Томпсон? — Помню только, что как раз в возрасте Саньки я прочитал про этого мустанга и влюбился в него, пытался даже рисовать. И вот вспоминаю — рисую в себе, как бы сам делаюсь мустангом, забыл даже о Саньке, гляжу сквозь». А он вдруг улыбается и говорит: «Конь!» — меня даже дрожь взяла.
Маленький передых — велю опять закрыть глаза и расслабиться. Снова открыть… Не знаю сам, почему, всплыло перед глазами лицо первой моей любви. Еще до армии… Вдвоем в парке, на скамейке. Теплая ночь… Опять забываю про Саньку, смотрю в себя… в нее… А он начинает медленно отводить глаза, и гляжу — вспотел. «Что?.. Что увидел?» — «Там… Сад… Луна-Лавка какая-то… Целуются… Папиросы…»
…Извините, на этом месте надолго остановился, не мог писать.
Прошло три с половиной месяца. Многое изменилось.
Уже спокойнее отношусь к гипнозу. Гипнотизирую только если кто-то попросит и если чувствую, что могу хоть чуть-чуть помочь. (Уверенности нет никогда.) Достал копию старой книги «Черная магия». Отвратительный бред, сжег эту пакость. Уже нет желания гипнотизировать людей против воли, наоборот. Понимаю: дикое это было желание, злобное. Тоща, после Лапоткова — хотелось доказать самому себе..
Думаю теперь, что ни способность гипнотизировать, ни впадать в гипноз — свойства не исключительные, а присущие всем, только в разных видах и степенях. На низших ступенях ничего не увидишь, кроме привычного. А на высших открываются другие миры.
Скоро получу диплом инженера-строителя. К будущей специальности равнодушен, но… Второе высшее образование?.. Я и этот-то диплом едва вытяну, над книгами засыпаю безбожно.
Если не найдется совета, то, может быть, Вам будут просто любопытны некоторые детали моей гипнотической болезни. Она прошла, но еще не совсем. (.)
(Копии ответа нет — есть записка Лялина на конверте.)
Совет нашелся, не для печати. Помимо того, постарался разъяснить, что гипнотическая болезнь общечеловечна и многолика, как человек; что и я переболел ею в довольно опасной форме; что ни врачебный диплом, ни даже особый гипнотизерский, будь и такой в природе, гарантии не дают, — что нет вообще никаких гарантий от злоупотребления чем бы то ни было.
Аллегорический монумент Внушаемости я бы воздвиг в виде колосса со страшной мускулатурой, обросшего со всех сторон шерстью, с крохотной головенкой, голенькой, как у новорожденного, с макушкой в виде горлышка откупоренной бутылки, она же — глаз. Рот открыт, навсегда открыт. У основания, под чудовищными стопами — развалины храмов, горы трупов, груды оружия, тела танцующие и совокупляющиеся, машины, игральные карты, книги, музыкальные инструменты, леса строящихся городов…
В символическое пространство следовало бы также ввести некоего Идола, он же Реальность, — то, на что смотрит глазок, какую-нибудь вращающуюся гипнотическую погремушку. В одной руке пылающее сердце, другую обвивает змея. И еще один глаз, незрячий — на затылке, под пленкой — символ тайного сопротивления…
Публичная демонстрация гипноза была запрещена в СССР еще в двадцатые годы. Я узнал об этом на собственном публичном сеансе, сорок восьмом по счету: кто-то прислал записку с указанием даты и номера соответствующего постановления.
Запрет не действует и забыт. Он и не мог подействовать. Гипноз растет из земли, гипноз живет в хромосомах.
Один прощелыга в Гаграх назвал свою программу скромненько и со вкусом.
ЧУДЕСА БЕЗ ЧУДЕС ПСИХОИНДУКЦИЯ БЕЗ ГИПНОЗА
УПРАВЛЕНИЕ ЧЕЛОВЕКОМ
ФЕНОМЕН СВЕРХВОЛИ
Помощь желающим увеличить свои возможности и разрешить личные проблемы
Сеанс проводит психоиндуктор Смертельный
Интересно, подумал я, — псевдоним это такой убойный или нечаянное совпадение с истиной, каких в жизни много?..
Крупный, мясницкого типа мужик, с колючими светлыми глазками, безбровый, наголо бритый. В строгом сером костюме. Сочный снисходительный бас. Опускаю повторы и утомительную безграмотность.
— Я не занимаюсь гипнозом, это медицинское дело, полезное для больных, известное всем, в нем нет ничего, кроме условных рефлексов. Гипнозом пользоваться может каждый, после соответствующего обучения. Моя же задача — показать вам феноменальные возможности мозга, данные лишь единицам, особо одаренным природой. Психоиндукцией может владеть только человек, наделенный сверхволей. Такие люди — я один из них — способны управлять другими людьми взглядом, словом, движением, мыслью — на любом расстоянии и в любое время. Ничего сверхъестественного, никакой мистики. Научно давно доказано, что человеческий мозг работает на биоэлектрических импульсах, передает информацию, управляет мышцами, органами. Каждому импульсу соответствует волна определенного диапазона и интенсивности.
А что такое сила воли? Способность концентрировать импульсы в одном направлении. При этом, соответственно, концентрируются и волны. Образуется психоиндукционное поле той или иной мощности. Это уже доказано во множестве научных экспериментов. Психоиндукционное поле и является фактором воздействия на человека. Однако у обычного человека способность концентрировать мозговые импульсы ограничена. Вы хорошо знаете по себе, как трудно сосредоточиться, какие усилия надо приложить, чтобы вам повиновались. Вы и себя-то не можете заставить сделать простейшие вещи — например, уснуть или проснуться, перестать бояться, полюбить или разлюбить, вылечиться от болезни — вам необходима для этого чья-то помощь, не так ли?.. Если бы у вас была достаточно развита сила воли, никакой помощи вам бы не требовалось. Но силу воли можно развить, только постигнув секрет концентрации мозговых импульсов. Это совсем не просто, хотя принципиально вполне возможно, как, например, прыгнуть выше двух метров. Можно, но не всякому. Тренируйся сколько угодно, но начиная с какого-то уровня решающую роль играют врожденные свойства.
В моем случае особые волевые данные выявились с раннего детства. Еще пятилетним мальчиком я заставлял бабочек садиться на мои ладони, сосредоточив взгляд, управляя их полетом. Я мог также без труда заставить соседскую собаку залаять или замолчать, будучи для нее невидимым, и на большом расстоянии командовал своим котом. Меня никогда не ужалила ни одна пчела. Своему дяде, любителю-рыболову, я приманивал к берегу рыбу и заставлял клевать. Вскоре обнаружил, что могу управлять и людьми, сейчас вы это увидите… Уже в двенадцатилетнем возрасте мне ничего не стоило усыпить товарища одним взглядом, сделать абсолютно нечувствительным к боли, заставить увидеть сон или бесстрашно пройти по карнизу. Дальше начались опыты по увеличению мозговой энергии. Никаких чудес, все материально. Меня освидетельствовали пять виднейших ученых, в том числе академик Копиркин, и признали выдающимся феноменом.
Сейчас во всем этом вы убедитесь на себе. Прошу сохранять спокойствие. Гарантируется безвредность, а при необходимости помощь.
Полнейшая сосредоточенность, никаких отвлечений, все вопросы потом. Шутники и притворщики пусть пеняют на себя… Г-р-рмм… Внимание. Начинаем сеанс психоиндукции. Внимательно. Пристально. Внимательно. Пристально. Смотреть… В точку… Смотреть… В точку…
Смесь наукообразия и вранья, гипнотический винегрет. Такие вот дяденьки и провоцируют бред воздействия у склонных к тому натур.