Холод побежал у меня по спине, когда я поняла, что люди останавливаются и замирают, странно уставившись на нас. Они впились в нас взглядом. Я с опозданием лихорадочно вспомнила, что сильные эмоции толпы заражают друг друга, особенно если до этого она возбуждена и подогрета слухами, а настоящее незнакомое произведение искусства может вызвать у впервые увидевшего его человека обморок. Несомненно, мы с нашими платьями стали для толпы гипнотизирующей точкой, подобно двум глазам удава. Я видела, как факиры завораживали людей, прося смотреть их на блестящий предмет, и потом делали с ними, что хотели...

Даже оркестр прервался на неоконченной ноте...

Один из мужчин потерял сознание. Да они просто слышали, что люди теряют сознание от нашей красоты, и теперь зомбированы! – поняла я. Они увидят все, что надо. Они не видят Лу и Мари, они видят чудесные платья и автоматически считают, что и дамы такие же прекрасные. Вот почему королевы всегда красивы...

Тысячи глаз неотрывно смотрели на меня, впившись в светящуюся точку у меня на груди. У меня почему-то было такое ощущение, что я держу в руке их сердца. Я слегка посуровела, и они точно вытянулись передо мной в струнку...

Они не дышали.

Тишина, после только что царившего шума и гама и воя оркестра, была убийственна.

– Богини Ника и Афродита, – громом прозвучал вместо официального представления чей-то потрясенный голос.

Я, улыбнувшись, сделала книксен.

Мари слегка запоздала, будто она моя старшая Афродита.

Все засмеялись нашему представлению, и некоторые молодые люди восторженно зааплодировали. Я исподлобья повела на них своими большими пронзительными глазами, и они замерли, покраснев, будто школьники, уличенные в детском поступке.

В это время один из удивительно властных людей в центре зала подозвал к себе герцога и что-то шепотом спросил, вперив в меня суровый и пронзительный взор. Тот так же ответил ему, поклонившись. Мужчина ни на секунду не оторвал от меня взгляда, пронзительно смотря на меня... Он выглядел шокированным...

Я тряхнула головой, разметав свои волосы и сменив положение.

Заметив напряжение, в зале снова на мгновение воцарилась мертвая тишина. Мы напряженно смотрели с ним друг другу в глаза.

– Мари, дочь графа Кентеберийского и Лу, – наконец, объявляюще сам сказал он, представив нас. – Прошу любить и жаловать...

Все ахнули и снова застыли.

Наш кортеж двинулся дальше.

Мари выглядела потрясенной.

– Что произошло? – встревожено спросила я Мари. – Почему все выглядят еще более шокированными, чем до того, как объявили, кто есть кто?

– Потому что нас вместо мажордома представил сам король, – хмуро сказала Мари.

– Мне надо быть польщенной? – подняв брови, спросила я.

– Не знаю, это в первый раз, – напряженно ответила Мари.

– Успокойся и чувствуй себя как дома, – легкомысленно пожала плечами я.

Мари казалась шокированной.

– Что, этого до этого он этого ни с кем не делал? – спросила я.

– Не знаю, но мне это не нравится, – односложно буркнула Мари, повторив почти те же слова. Я решила ей отомстить.

– Успокойся и получай удовольствие, – фыркнула я. – Нас просто представлял гостям хозяин дома...

– К тому же отец Джекки, – поддела меня Мари.

– Надеюсь, он не станет валиться в обморок, – не осталась в долгу я. – К тому же он что-то напряженно выглядит.

– Боишься получить такого тестя? – нагло шепнула мне на ухо Мари.

Я нисколечки не расстроилась.

– Смотри, шепну будущему тестю, – сделав страшную рожу, угрожающе шепнула ей я. – И он прикажет тебя выпороть!

Я не выдержала и расхохоталась вместе с Мари.

Мари все-таки испуганно взглянула на не отводившего от меня взгляда короля.

– Не бойся, – успокоила я ее. – Ему нечего волноваться о дочери конюха. (Таким был один из совсем глупых слухов о моем происхождении.) Мальчишки женятся в тридцать лет, а к тому времени я стану несносной старой девой... – я скорчила рожицу – ну точь-в-точь идущая рядом тетка.

Мари фыркнула.

– Перестань смешить меня, – строго сказала она. – Я сегодня столько смеялась, что сама мысль начать сейчас снова вызывает во мне ужас! Скулы просто болят. К тому же король вряд ли согласится танцевать перед нами голый, как Джекки...

Я не выдержала и захихикала.

Начался бал. Если б я знала, чем он кончится, зареклась бы ходить по балам!

Нас доконвоировали до места как опасных преступников. Мою карточку, конечно, мне в руки даже не дали. Ее держали две бабушки в окружении подозрительного вида горилл и отсеивали каждого, кто проявил подозрительное рвение.