Еще раз оглянувшись, я увидела, что бабушка делает мне страшные глаза, отчаянно указывая мне на сидевшего без сил и как-то странно глядевшего на меня во все глаза снизу вверх дедушку на лавочке.

– Я же не извинилась, – с опозданием спохватилась я, внимательно оглядывая глазами зал. – Простите меня, дедушка, я больше не буду садиться на вашу скамеечку, я не знала, – я сделала ему книксен. – Простите, я оставляю вас на вашу ровесницу, – я указала кивком на бабушку, – надеюсь, у вас будет о чем с ней поговорить, и вы приятно проведете время... Чтоб искупить свою вину, я приставлю к вам своих слуг...

Жестом я подозвала Джо и китайца, и приказала им последить, чтоб старик никуда не вставал, пока не отдохнет.

– Он очень слаб и болен, ему нельзя вставать и перенапрягаться... Последите за тем, чтоб он ни в чем не нуждался и нормально поел, а я пока потанцую... – сказала я, оглядывая зал. Принципиально не заметив, как вытянулось при этих словах лицо бабушки, с ужасом смотревшей на зал. Не знаю, чего она ожидала! – взбешенно подумала я. – Она восприняла мое невинное желание самой идти танцевать с таким видом, будто с залом уже покончено...

Джо с его чудовищной силой мгновенно подтащил к старику стол с наедками.

Раскачивавшиеся вокруг меня бабушки и придворные были в полубессознании, и я подумала, что они успели накачаться каким-то неизвестным мне наркотиком и теперь кайфуют. Я видела такое в Китае и среди индейцев, и всем сердцем ненавидела эту мерзость. Они что-то нюхают! – увидела я, – а мужчины подносят обмершим женщинам под нос флакончики. Вот почему эти балы так привлекательны, это просто большие притоны, а нам с Мари это не говорили, – огорченно подумала я. Оставаться среди них я не собиралась, а собиралась найти еще не обкуренного молодого человека и всласть повеселиться как нормальные люди среди молодых людей, а не среди этих полумертвых деревьев. Ах, мама! – с яростью подумала я, вспомнив ее белое лицо. – Приедем домой, я тебе еще прочитаю лекцию о вреде наркотиков и промою мозги! Сейчас уже не буду трогать. Вот почему они так волновались...

Сзади меня китаец, повязав на груди старика белый слюнявчик, с помощью Джо сам кормил старика, не давая ему брать руками, а сам совая халву в рот. Как это принято на востоке как выражение наивысшего почтения, засовывая ему в рот разные сладости, набивая ему полный рот и не давая ему подниматься или даже самому двигать руками...

– Сидзи, сидзи, – приговаривал он. – Дрозит беднязка...

Его укутали у меня на глазах с ног до головы в теплое покрывало.

Поняв, что там все нормально, я решительно направилась в зал, сообразив, что если я сама не потанцую, так первый бал так на этом и кончится.

– Совсем безобразное зрелище, – бормотала я, наблюдая корчившихся на полу под действием какого-то наркотика придворных, не обращавших на меня внимание. Их больное внимание сейчас все было занято выпучившимся стариком, которого ласково кормил и поил Джо. Лицо старика с выпяченными сумасшедшими глазами теперь являло все признаки большой старости. Ах, несчастный – у него же отдышка и подагра, и к тому же такой полубезумный вид, будто сейчас его хватит удар, и он ничего не соображает и иногда закрывает глаза от кошмара. Надеясь, что сон кончится, и он, наконец, проснется.

– Ваше величество, ваше величество, – услышала я сдавленный шепот где-то далеко сзади. – О Боже, что она сделала с троном, теперь его придется чинить... Ножки совсем вырваны с мясом... Я даже ума не приложу, как эта юная катастрофа сумела его развернуть...

Я мгновенно обернулась, сбив кого-то с ног, ища глазами короля...

Откуда то сверху из-за ширмы мне почудилось истерическое рыдание Джекки, очевидно, наблюдавшего всю картину из-за ширмы или из-за цветов.

Я тщательно оглянулась. Но никого не увидела, кроме несчастного старика, послав ему ободряющую улыбку и пожелание хорошо проводить время и быть паинькой.

Оба мои слуги предвосхищали каждое его желание, поя его с рук и кормя с ложечки...

Но он что-то стал совсем плох.

– Что папа, достала она тебя все-таки, – послышался сверху злорадный голос Джекки, перемешавшийся с истерическими рыданиями и диким хохотом филина. – Я говорил тебе, не приближайся к моей невесте, а ты – она воспитана, воспитана...

Я внимательно оглядывала зал, вглядываясь в лежащие лица, ища увидеть старуху и по ней найти короля.

– Никак не могу найти эту проклятую старуху, чтобы познакомиться с твоим отцом, – вслух пожаловалась я Джекки. – Помоги мне и укажи, где он...

– Старуху еще не выслали? – испуганно спросил Джекки, высунувшись из-за гардины на втором этаже, и облегченно вздохнул, поняв, что ее здесь нет. А потом помахал мне рукой:

– Когда мой отец кончит ужинать, я буду носить тебе передачи до тех пор, пока ты не дашь мне руку и сердце... – злорадно заявил он.

– Кто-нибудь избавит, наконец, меня от этих проклятых выродков?! – далеко выплюнув сливу, рассержено провопил старик.

Но придворные, очевидно, совсем не горели желанием жертвовать собой из-за какого-то старика и боялись подходить близко. Достаточно одного взгляда на моих телохранителей, как на тренированных бойцовских охранных собак, чтоб расхотелось совершенно это делать.