Длинной была служебная лестница, которая вела его, подполковника Германа, к командованию полком. В девятьсот тридцатом он, выпускник военно-артиллерийской школы, принял огневой взвод. Через четыре года стал командовать зенитно-артиллерийской батареей, которая не раз выходила победительницей на артиллерийских состязаниях. В сороковом году был назначен на должность командира отдельного дивизиона. Это было на Буковине, в Черновцах. Здесь дивизион принял боевое крещение, сбив в первые дни войны два бомбардировщика Ю-88. Трудным был отход на восток. Все время вели бои с самолетами и с наземными частями противника. Семь уничтоженных фашистских стервятников, пять подбитых танков — с таким боевым счетом дивизион дошел до Волги. Отдельный дивизион влился в полк. И Владимир Евгеньевич Герман назначен командиром этого 1077-го зенитно-артиллерийского полка.

«Это я, бывший босоногий мальчуган с окраинной калужской улицы, командую полком», — подумал Герман, вспомнив о своем безотрадном сиротском детстве, но мысли тут же перенеслись в сегодняшний день. Взглянул на карту-схему боевого порядка полка, на извилистую линию Волги: «Участок-то какой! Смотри, Герман, не подкачай!»

Размышления командира полка прервал голос дежурного.

— К вам старший лейтенант Даховник!

…В отделе кадров Даховнику сказали, что полком, куда его направляют, командует подполковник Герман. Старший лейтенант знал, что командир раньше относился к нему доброжелательно, но Даховник терялся в догадках, как он примет его теперь.

Шагнув навстречу Даховнику, Герман приветливо улыбнулся, подал руку.

— Снова к нам?

— Хватит жить на госпитальных харчах. Пора за работу, — оживленно промолвил Лука, глядя пытливыми! глазами на командира.

Герман ценил Даховника за мужество, отвагу, проявленные им в боях. Когда в отделе кадров сказали, что после лечения его направляют в полк, Герман сообщил, что у него нет командира 1-го дивизиона и что Даховник подходящая кандидатура на эту должность.

— А здоровье-то как? — докуривая Самокрутку из крепкой махорки, осведомился Герман,

— Раны зарубцевались. А от рубцов, говорят, человек крепче становится.

— Так-то оно так, — осматривал Герман щуплую фигуру Даховника. — Похудел, вижу, малость. Но ничего, наберешься сил. А теперь приступим к Делу. Посмотри-ка на схему!

На карте-схеме было изображено расположение зенитно-артиллерийских частей Сталинградского корпусного района противовоздушной обороны. Подполковник, очертив указкой прямоугольник, в центре которого находился поселок Спартановка, пояснил:

— Здесь занимает боевой рубеж наш полк.

Присматриваясь, Даховник уже ясно представлял расположение огневых позиций зенитчиков. Батареи 2, 3 и 5-го дивизионов стояли на холмистой местности между Спартановкой и Ерзовксй. Огневые позиции 4-го дивизиона были на левом берегу Волги близ латошинской паромной переправы.

— А вот здесь, как видишь, первый дивизион, — задержал указку Герман. — Ближе всего к штабу полка, к Волге, к тракторному заводу. — И, взглянув затем на Даховника, на его спокойное сосредоточенное лицо, продолжал: — Принимай первый, командуй! Дивизион — не батарея. Обязанности пошире. Дел побольше.

Твердой походкой вошел высокий худощавый артиллерист — старший политрук. Лицо молодое, ни морщинки, а на голове большие залысины. Это — комиссар полка Манухин. Герман представил ему Даховника.

— Знаю храбреца-молодца! — прозвучал веселый голос комиссара, когда он пожимал ему руку. — Опять среди своих! Верно говорят: своя часть — отцовская хата. А по зениткам, видать, сильно соскучился?

— Еще как! Бока отлежал на госпитальной койке — ходить теперь надо больше, — откровенно признался Даховник, чувствуя себя непринужденно, хотя находился в кругу начальства.

— И лежать, и скучать теперь будет некогда, — добродушно глядел Манухин на старшего лейтенанта. — Работы по горло.

Комиссар напомнил, что командиру дивизиона надо больше опираться в своей работе на коммунистов, комсомольцев, добиваться повышения дисциплины, организованности.

Даховник слушал внимательно. Ему хотелось быстрее окунуться в привычные дела.

— Когда прикажете убыть в дивизион? — спросил он командира.

— Сейчас поедем вместе, — сказал Герман. Автомобиль мчал по улице, широко раздвинувшей ряды аккуратных домиков. На выезде из поселка дорога потянулась вверх. Даховник посмотрел в заднее стекло брезентового кузова. Внизу, в зелени садов, — Спартановка. Правее поселка вытянулись высокие массивные корпуса цехов завода. А дальше — жилые кварталы. Кажется, что им нет ни конца, ни края. «Город-то какой!» — с восхищением подумал Лука.

Машина обогнула овраг, спустилась в балку и выскочила на вершину пологого холма. Виднелись блиндажи, землянки, напоминающие сверху шляпки огромных грибов. Здесь водитель затормозил. Подбежал подтянутый черноволосый политрук и отрапортовал. Подполковник Герман пожал ему руку и громко произнес:

— Так вот, комиссар, командира вам привез. Знакомьтесь!

— Даховник!

— Сытник!

Подошел лейтенант — начальник штаба дивизиона.

— Что же у вас происходит? — спросил его командир полка. — Бойцы ни с того ни с сего калечатся.