– Я с тобой!
– Тас живо скатал карту и сунул ее в футляр. Вскочил наноги и тут же поскользнулся на каменной осыпи.

– Призраки!..
– Флинт хмуро покосился на Рейстлина, пренебрежительнощелкнул пальцами и встал рядом с Танисом. Золотая Луна побледнела, ноприсоединилась к ним без долгих раздумий. За нею молча последовал РечнойВетер, и Танис испытал величайшее облегчение: он знал, сколько ужасающихлегенд рассказывали варвары об Омраченном Лесе. И вот наконец и Рейстлиншагнул вперед, да так быстро, что его брат вздрогнул от неожиданности.

Танис смотрел на мага с едва заметной улыбкой. Он спросил, неудержавшись:

– Почему ты идешь?

– Потому что я буду нужен тебе, Полуэльф, - прошипел тот.
– А крометого, что, по-твоему, нам остается? Если уж ты завел нас сюда, мог бы исообразить, что обратной дороги не будет. Это людоедский выбор, Танис, -выбор между быстрой и медленной смертью... - И он направился вниз посклону: - Идешь, брат?

И близнецы проследовали вниз. Остальные исподтишка поглядывали наТаниса. Полуэльф чувствовал себя идиотом. Рейстлин, разумеется, был прав.Он, Танис, дал делу зайти слишком далеко, а теперь, вместо того чтобывзять ответственность на себя, для очистки совести заговорил о якобысвободном выборе каждого. Танис в ярости подхватил камень и швырнул егодалеко вниз по склону С какой, собственно, стати он должен был брать насебя ответственность?.. Какого рожна он вообще дал себя втянуть в этуисторию? Все, чего он хотел, - это разыскать Китиару и сказать ей, чтонаконец-то разобрался в себе и решил, что любит и желает только ее, что онготов понять и принять ее слабости, как принял и свои собственныечеловеческие черты...

Но Кит к нему не вернулась. У нее был какой-то там новый господин.Быть может, потому он и...

– Эгей, Танис!..
– долетел снизу голос кендера.

– Иду, - пробормотал он.
– Иду.

Когда друзья подошли к опушке леса, солнце уже клонилось к закату.Танис прикинул, что у них было еще в запасе часа три-четыре дневногосвета. Если олень будет по-прежнему вести их удобными, ровными тропами,глядишь, и удастся пересечь лес до темноты...

Стурм ждал их под осинами, удобно расположившись в тени зеленойлиствы. Никто, впрочем, не спешил покидать луг и входить в чащу.

– Олень скрылся здесь, - сказал Стурм, поднявшись на ноги и указываяпальцем в высокую густую траву.

Танис не увидел следов. Глотнув воды из полупустой фляги, онуставился в лес. Можно было вполне согласиться с Тассельхофом: лес вовсене казался зловещим. Наоборот - после беспощадного великолепия солнечногоосеннего дня он так и манил, обещая порадовать прохладой.

– Может, тут и дичь водится?
– покачиваясь с пятки на носок, спросилКарамон. И поспешно добавил: - Я, конечно, не оленей имею в виду. Скажем,кроликов...

– Ни в кого не стреляйте, ничего не ешьте и не пейте в ОмраченномЛесу, - прошептал Рейстлин.

Танис посмотрел на мага и увидел, что его глаза с их зрачками,похожими на песочные часы, были странно расширены. Кожа Рейстлина отливалав ярком солнечном свете мертвым металлом. Он тяжело опирался на посох,дрожа, словно в ознобе.

– Детские сказочки, - пробормотал Флинт, но голос гнома звучалнеуверенно. Что до Таниса - он хорошо знал любовь молодого волшебника ктеатральным эффектам, но еще ни разу не видел, чтобы с ним творилосьчто-либо подобное.

– Что ты чувствуешь, Рейстлин?
– спросил он негромко.

– Колдовство, - прошептал тот.
– Сильнейшие чары, некогда наложенныена этот лес...

– Это злые чары?
– спросил Танис.

– Только для тех, кто сам приносит сюда зло, - заявил маг.

– Значит, тебе одному из всех нас и следует бояться этого леса, -холодно сообщил ему Стурм.

Лицо Карамона зловеще налилось багровой краской, рука потянулась кножнам. Стурм тоже взялся за меч, но Танис перехватил его руку, а Рейстлиностановил брата. Маг смотрел на Стурма, поблескивая золотыми глазами.

– Посмотрим...
– сказал он, вернее, прошипел сквозь сжатые зубы. -Посмотрим...
– И, налегая на посох, Рейстлин повернулся к брату: - Идем?

Карамон напоследок еще раз смерил Стурма взглядом и углубился в лес.Остальные потянулись за ними, и вот лишь Танис с Флинтом остались стоятьсреди рослой, волнующейся под ветром травы.

– Староват я становлюсь для таких дел, Танис, - вдруг сказал гном.

– Да брось ты, - улыбнулся в ответ полуэльф.
– Ты сражался как...

– Нет, я имею в виду не кости с мышцами.
– Гном посмотрел на своинатруженные, узловатые руки.
– Хотя и они, конечно, не молоденькие... Я одуше, Танис. Когда-то давно, когда этих ребят еще не было на свете, мы стобой вошли бы в заколдованный лес без малейших раздумий. А теперь...

– Не вешай носа, дружище, - сказал Танис. Он пытался говоритьбеспечно, хотя на самом деле столь необычная серьезность гнома его сильновстревожила. Он внимательно пригляделся к Флинту - впервые со времени ихвстречи у окраины Утехи. Гном выглядел старым... но иным, правду сказать,его и не помнили. Лицо - насколько можно было разглядеть сквозь дремучуюседую бороду, усы и нависшие белые брови - было коричневым и морщинистым.Флинт ворчал и сетовал, сетовал и ворчал... но иначе он себя и не вел.