— Ваша светлость, — сказал старый слуга, — я отвечу вам: горе Гоблинландии. Ибо милорд Спитфайр еще не пришел с севера, и теперь только бессмертные Боги, если они спустятся с небес, смогут спасти Газларка. По самым скромным подсчетам Ведьм вдвое больше, чем Гоблинов. А в бою Гоблин против Ведьмландца как борзая против медведя. При всей жестокости и ярости собаки в конце концов победит медведь.

Мевриан слушала, глядя на него печально-задумчивым взором. — И ради этого он, такой благородный, приплыл на помощь Демонландии в ее черные дни? — наконец сказала она. — Как может судьба быть такой безжалостной! О Равнор, позор, великий позор. Сначала Ла Фириз, теперь Газларк. Как может кто-нибудь полюбить нас после этого? Позор, позор нам, Равнор.

— Я бы не стал, ваша светлость, — ответил Равнор, — так поспешно проклинать нас. Если битва и пошла не в ту сторону, то скорее по недомыслию короля Газларка, чем из-за ошибки Лорда Спитфайра. Мы же не знаем наверняка, на какой день была назначена высадка.

Едва договорив последние слова, он поглядел мимо нее, в сторону моря, слегка южнее багрового заката, и его глаза расширились. Потом Равнор коснулся ее руки и указал на юг. На мачтах кораблей, стоявших в Аурвоче, поднялись паруса. Из гавани пошел дым, столбом поднимаясь в небеса. Пока они смотрели большая часть кораблей начала выходить в море. Осталось пять или шесть, полностью охваченные огнем, над гаванью повисло черное облако дыма. Остальные быстро вышли из-под защиты земли и ушли в открытое море, на веслах и полных парусах.

Никто не сказал ни слова; и Леди Мевриан оперлась руками о парапет и закрыла лицо руками.

Наконец вернулся посланец Равнора и старик привел его в будуар Мевриан, находившийся в южной части Крозеринга. — Ваша светлость, — сказал посланец, — я не принес послания, ибо слишком опасно было бы иметь его при себе, попади я в руки Ведьм. Но Лорд Спитфайр и Лорд Зигг встретились со мной у ворот Гастерндейла. И приказали мне их лордства передать вашему величеству, что скоро будете вы в полной безопасности, ибо перекрыли оно все пути в Крозеринг и армия Ведьмландии никогда не сможет ускользнуть из этой местности, зажатая между ними с одной стороны, и Громовым Заливом, Стропардонским Заливом и морем с другой, только если захочет сразиться с их лордствами. Но если они не захотят сражаться, а продолжат стоять у стен Крозеринга, тогда наши армии сами ударят на них, имея перевес почти в тысячу копий. И сражение это произойдет завтра, ибо на этот день назначено прибытие флота короля Газларка в гавань Аурвоч.

И сказала Мевриан: — Значит они ничего не знают о страшной неудаче, постигшей Газларка только из-за его собственной торопливости, и о том, что он вынужден был отплыть обратно в открытое море. Мы должны известить их об этом, сегодня же ночью.

Обдумал посланник ее слова и ответил: — Десять минут на перекус и последний кубок, и я в распоряжении леди.

И вскоре, уже в сумерках, человек опять отправился в путь, тайком пробираясь по окрестностям Крозеринга, дабы передать слово Лорду Спитфайру и известить его о том, что произошло в Аурвоче.

Прошла ночь, настал день, а лагерь Ведьм оставался пуст, как пустая раковина.

И сказала Мевриан: — Они куда-то ушли этой ночью.

— Тогда ваша светлость вскоре услышит великие известия, — сказал Равнор.

— Скорее всего сегодня вечером у нас будут гости, — сказала Мевриан и приказала приготовить спальни для лордов Спитфайра и Зигга. Так, за подготовкой, и прошел день. Но пришел вечер, никто так и не приехал с севера, и только тени сомнений и тревог ползли по ночным небесам и страдающим сердцам тех, кто нетерпеливо ждал известий в Крозеринге. Ибо посланец Мевриан так и не вернулся. Поздно пошла отдыхать Леди Мевриан, а с первыми лучами солнца была уже она на стене, завернутая широкое манто из бархатна и лебединых перьев, защищавшее ее от холодного утреннего ветра. На самую верхнюю башню поднялась она, и, вместе с верным Равнором, обыскала взглядом пустую панораму. Ибо бледное утро осветило пустой ландшафт. Так и продлился этот день до вечера: поиск и ожидания, и бесконечные вопросы самой себе.

Наконец настал ужин, уже третий, после битвы на поле рядом с Аурвочем. И на середине печального ужина послушался шум во внешнем дворе, заскрежетал, опускаясь, подъемный мост, и копыта лошади зацокали по мосту и яшмовой мостовой. Мевриан сидела, выпрямившись, в ожидании. Наконец она кивнула Равнору, который, не дожидаясь другого знака, быстро вышел. Почти сразу же он вернулся, нахмурив лоб, и сказал ей на ухо: — Новости, миледи. Он просит у вас личной аудиенции. Но сначала выпейте этот кубок, — и он налил ей немного вина.

Она встала и сказала управляющему: — Иди и приведи его ко мне.

Пока они шли, Равнор прошептал ей: — Это Астар из Реттри. Лорд Зигг послал его по очень важному делу со словом, предназначенном только для ушей вашего величества.

Леди Мевриан села в кресло из слоновой кости, обитое роскошным Бештрианским шелком, на котором переливающимися нитками были вышиты маленькие золотые птицы, листья и цветы клубники, и самые разнообразные фрукты. Она протянула руку Астару, который стоял перед ней в запыленной броне, грязный и запятнанный кровью от головы до ног. Он наклонился и поцеловал ее руку; потом опять выпрямился, но не заговорил. Об высоко держал голову, и глядел прямо ей в лицо, но глаза его были налиты кровью, и он глядел на нее призрачным взглядом посланника несчастья.

— Сэр, — сказала Мевриан, — не стой в сомнениях, но расскажи мне все. Ты же знаешь, что наша кровь не дрожит при самых страшных опасностях и неудачах.

И Астар заговорил. — Зигг, мой шурин, поручил мне, мадам, рассказать вам все, не утаивая ни слова правды.

— Говори, — ответила она. — Ты знаешь наши последние новости. Каждый час мы высматриваем победу. К сожалению я не могу устроить пир в честь твоего прихода.

Астар тяжело вздохнул. — Миледи Мевриан, — сказал он, — лучше готовьте меч, а не пир. Вы посылали гонца к Лорду Спитфайру?