Она склонилась надо мной, продолжая улыбаться. Она не выглядела испуганной.

Трое, поместье «Жасмин», 3 августа 2010 года, 17:20

«Солдаты хаоса» стали основной темой всех выпусков новостей. Главным образом потому, что никто не мог отыскать логики в их поступках. Мы слушали выступления всевозможных аналитиков, политиков, военных — все сходились на одном: это организация принципиально нового типа, возможно — без централизованного управления.

Ники смотрела и слушала всё это так, словно всё уже знала. Возможно, она и знала. И хотя мы видели улыбку на её лице, когда очередной деятель с экрана вещал, что это — новая угроза мировой стабильности, ощущали, что ей не смешно.

— Нет, — она произнесла неожиданно, посмотрев в сторону Софии. — Не знаю, что будет дальше, не спрашивай.

— Мы можем тебе чем-нибудь помочь? — спросила София. Ответа не было.

Смерть Анны была потрясением для всех, кто был в доме — даже для охраны (та наверняка ждала крупных неприятностей — не обнаружить главную угрозу хозяйке среди самых близких к ней людей). Мсье де Сант-Ферран держался лучше всех, но и он не смог полностью скрыть свои чувства. Когда он подавал вино, рука его дрогнула. Ники, не глядя, протянула руку и поймала бутылку. Повернулась лицом к повару.

— Мсье де Сант-Ферран, — голос её выдавал небрежно спрятанную сталь. — Я не позволю разрушить доброе имя Анны. Что бы ни случилось, я не верю, что меня мог предать человек, который заботился обо мне с детства.

Шарль де Сант-Ферран улыбнулся и коротко поклонился.

Напряжение рассеялось, как и не было.

— Завтра сюда приедет новая горничная, — сообщила Ники, когда мы остались втроём. — Ты спрашивала меня, чем я могу помочь, Софи. Будьте сегодня в своих комнатах и постарайтесь не засыпать после полуночи. И ещё. Ни в коем случае не заходите в ванную, у меня в комнате.

Мы с Софией переглянулись, кивнули. Ники встала и, не произнося ни слова более, поднялась по лестнице — к себе.

— Ничего не понимаю, — признался я. — При чём тут ванная?

— Я, кажется, понимаю, — София смотрела вслед Ники. — Посиди у меня, пожалуйста. Ближе к полночи я тебя выгоню, не беспокойся, — она постаралась скрыть улыбку, не смогла.

— …Когда я постучался к Софии, на столе у неё стоял кофейник и термос — тоже с кофе, чтобы не тревожить мсье Шарля среди ночи. И вазочка с бисквитами. Знает София, чем меня можно занять. Сама она почти перестала пить кофе.

— Я от него хуже вижу, — пояснила она спокойно, сосредоточенно вглядываясь в экран компьютера. — Не знаю, может теперь он мне уже не мешает. Брюс, а ты пробовал избавляться от вредных привычек?

— Например?

— Например, не есть эту гадость, которую продают в дорожных кафе.

Так. Все про всех всё знают.

— Брюс, ты мне сам это говорил, забыл уже? Там, в университете, — «В прошлой жизни». Она не произнесла эти слова, но они всё равно прозвучали.

— Я подумаю, — ответил я. И встретился глазами с Софией.

— Мы с тобой вернёмся в «северо-восток», — она не улыбалась. — И поговорим на эту тему.

— Что?

— Там, где ты мой муж, — пояснила она сухо. — Надо же кому-то делать из тебя человека.

Я потерял дар речи. София не шутила.

— Чтобы я не слышала больше этой фразы, Брюс, — голос её стал ледяным. — «Я подумаю». Если тебе всё равно, что я о тебе думаю, так и скажи. — Она с грохотом захлопнула крышку компьютера и отошла к окну.

Что бы я сделал раньше? То, что в первую очередь пришло на ум. Я стиснул зубы — не поддавался тому, что пришло из глубины памяти. Подошёл бы к окну, встал, глядя под ноги, и молчал, молчал, молчал, покуда меня бы не простили. Мама, что ты из меня сделала?

Мама ни при чём.

Мысль явилась и звучала моим собственным голосом. Мама ни при чём.

Я потряс головой, прогоняя сонную одурь. Подошёл к окну и взял Софию за руку. Она оглянулась, встретилась со мной взглядом.

— София, я буду следить за собой, — она не отводила взгляда. — Мне совсем не безразлично, что ты думаешь обо мне. — Никаких эмоций не отразилось на её лице. — Ты нужна мне! — Пустота в её взгляде. — Извини, что сделал тебе больно.

Больше слов не пришло. Я уже собрался отвернуться и пойти к себе в комнату, как София преобразилась. Из ледяной королевы стала живым человеком. Схватила меня за руку, обняла.

— Господи, какие вы все одинаковые, — услышал я её шёпот, — и глупые. И говорите все одно и то же.

Она отодвинулась от меня, глаза её улыбались.

— Я сделаю из тебя человека, — пообещала она, — даже если она не захочет.

Она вернулась к столу, открыла крышку компьютера, посмотрела на экран.

— Брюс, — говорила так, словно не было недавнего разговора. — Налей мне кофе, пожалуйста.

— Можно посмотреть, что ты там делаешь?

— Пожалуйста, — она улыбнулась. — Только молча.