— Не-е-ет! — выкрикнула Ники, попыталась вскочить на ноги. Не смогла. Рухнула набок, сжалась, съёжилась.

Я сглотнул. В ушах ещё звенело, я слышал запах озона, запах грозы. Осторожно обошёл кровать. Видения из сна вновь преследовали по пятам — я не знал, что увижу, и образы шли один страшнее другого. Но увидел её — она лежала в позе эмбриона и всхлипывала.

Я прикоснулся к ней — Ники немедленно сжала мою руку. Потянула — да сильно, я не думал, что у неё будут силы встать.

Я не понял, каким образом у неё в руке вновь возник телефон и не понял, отчего тот целый. Непонимание длилось недолго.

— Это я, — злым голосом позвала Ники. — Комиссар, что с … что с ней?

Судя по тому, что я слышал, комиссар чуть ли не оправдывался.

Ники кивнула, словно собеседник мог это заметить.

— Кто ещё её видел? Узнайте, это важно. Кто ещё был в палате?

Пауза.

— Куда она делась? — крикнула Ники. — Я осталась без свидетелей, — неожиданно спокойно сообщила Ники. — Всё, что мы делали, теперь напрасно. Подумайте над этим, комиссар.

На это раз она не стала бросать телефон. Нажала на «отбой» и медленно положила его на кровать.

И бросилась ко мне. Обхватила, крепко прижала к себе.

— Жан умер, — прошептала она. — Его убили.

— Я знаю, Ники.

— София куда-то делась. Никто не знает, куда.

— Ты можешь…

— Нет.

Она отпустила меня. На лице её я увидел такое же выражение лица, которое она часто видела на моём. Нереальность.

— Я пробовала! — крикнула она. Тут же взяла себя в руки. — Я не смогла. Такого не могло быть. Я не могу. Меня не пускают.

— Кто тебя не пускает?

Молчание. Мысли покинули её лицо, черты его заострились.

— Куда тебя не пускают, Ники?

Молчание. Мне становилось страшно. Я протянул руку, чтобы прикоснуться к её руке, но Ники поймала мою руку.

— София жива, — она посмотрела мне в глаза. — Пока ещё жива. Мы возвращаемся, Брюс. Собирай вещи.

Брюс, мотель «Отшельник», 30 июня 2010 года, 4:30

Обратная дорога в Ле-Тесс, под светлеющим куполом неба, оказалась куда приятнее предыдущей. Ники подняла крышу и шла по пустынной автостраде со скоростью двести сорок. Наверное, могла бы идти и быстрее — «Торнадо» оказался достаточно тихой машиной. Закрыть глаза — и покажется, что тихонько едем куда-то, два ползём.

Ники выглядела сосредоточенной и собранной. Я понимал, что видел момент её слабости и растерянности. И она понимала, что я видел. Один раз посмотрела на меня — не снимая очков — едва заметно улыбнулась и вновь кивнула. Я никогда не привыкну, что она слышит мои мысли намного чаще, чем я — её.

— Включи телевизор, — попросила она, когда до городской черты оставалось километров пять. Если бы я не знал, что «Торнадо» — автомобиль, мог бы подумать, что сижу салоне космического корабля. Сенсор, включающий телевизор, я отыскал не сразу, даром что на самом видном месте.

— Канал два, — попросила Ники.

Канал два оказался спокойным. В том смысле, что без происшествий. Я уже готов всякий раз, когда она включает телевизор, видеть полицию, дым, огонь и кровь. А ведь Ники так толком ничего и не сказала. Одно я понял, у нас таких спецслужб не бывает. Если бы все агенты могли то же, что может она, у нас давно наступил бы рай на земле — ни террористов, ни техногенных катастроф, ни войн. Или я ошибаюсь?

Я покосился на Ники. Она не отводила взгляда от дороги. Или не слышит мои мысли, или делает вид, что не слышит.

Она затормозила. Резко. Меня приподняло над сиденьем. Глянул в окно — заправка. К нам уже торопился человек в униформе.

Голос Лакруа я узнал сразу же. И заметил, как окаменело лицо Ники. Снова происходит что-то, что она не могла предвидеть.

— … По счастливой случайности не пострадали не только гости отеля, но и персонал. Слово комиссару Лакруа.

— Никаких комментариев, — лицо Лакруа тоже было каменным, в левой руке он держал зажигалку. Но сигареты в зубах не было. Я припомнил — тогда, у клиники, он тоже вертел в руке зажигалку. — Это дело находится под личным надзором министра внутренних дел Галлии. Могу заверить только в одном: мы выясним всё, что можно в кратчайшие сроки.

Ники не глядя протянула заправщику купюру. Я успел заметить восторг на его лице. Но было не до того — меня вжало в сиденье и в ушах зазвенело. Я заметил, что мы изменили маршрут — «Мажестик» в северной части города, а мы повернули на запад.

Я не удивился, когда мы остановились поблизости от полицейского участка. Ники ткнула пальцем в один из сенсоров на панели управления и выскочила из машины. Ни единого слова, ничего. К нам уже направлялся полицейский — оштрафовать за парковку в неположенном месте. Но Ники на ходу махнула у него перед лицом ладонью (мне показалось, что пустой), тот козырнул и поспешно удалился.