Она отстранилась, отскочила назад. И, как и я, едва не полетела кубарем.

Долго не могла отдышаться. Повернула голову в мою сторону.

— Их было семеро. А стрелял один… я не вижу, кто. Я должна видеть, но не вижу.

Она набрала пригоршню воды и плеснула себе в лицо. Фыркнула, потрясла головой. Постояла, вслушиваясь во что-то, затем шагнула ко мне.

— Брюс, дай конверт ещё раз.

Она уселась на диван, я присел рядом. Листки — заключения, отчёты, копии каких-то разговоров — допросов? Ники выбрала один из листков, вчиталась в него.

— Ничего не понимаю, — призналась она. — Как такое может быть?

Я посмотрел на листок. Комиссар — или кто-то ещё — отчеркнул несколько строк. Так… так. Все пятеро убиты из автоматического пистолета системы «Беретта 97»… в розыске не значится. Заключение: стрелял не профессионал.

Не профессионал уложил пятерых боевиков, которые вели по нему огонь из нескольких автоматов?

Ники подошла к фонтану. Осмотрелась. Сделал шаг в сторону двери — в коридор.

— Брюс, подойди ко мне.

Я бросил конверт на диване, встал рядом с ней.

— Не шевелись и не отходи, — велела она. — Старайся ни о чём не думать, если получится.

Лампы померкли. Словно порыв ветра ударил в лицо — иллюзия была такой сильной, что я вздрогнул. Ники прикрыла глаза. Тени, образы, видения. Мне показалось, что я слышу автоматные очереди, крики, скрежет и хруст. Мне почудилась смесь запахов — дыма и крови.

Вокруг стало темно. Темнота была материальной, она текла вокруг, сворачивалась кольцами, касалась лица — липкое, неприятное ощущение.

— София? — Ники изумлена. Глаз не открывает. — София, выходи!

Темнота сгустилась возле входной двери. И почти сразу же начала рассеиваться.

София стояла у двери. Стояла, словно статуя, ни всплеска эмоций на лице, ни признаков жизни. Она была в том самом халате, в котором я видел её в клинике — больничный халат поверх её обычной, домашней одежды, в ней она всегда ходила в общежитии.

Софию словно включили. Она поморгала, оглянулась, глаза её широко раскрылись. Видно было, что она не вполне понимает, где она и почему.

И тут она заметила Ники.

Я не успел ничего сделать. Я даже не успел испугаться.

София подняла пистолет — сжимала его в правой руке — и выстрелила в Доминик.

В обойме «Беретты» двадцать патронов. София явно уже стреляла из него — там оставалось только три. София вновь нажала на спусковой крючок — тихий щелчок. Она медленно опустила пистолет.

Доминик осталась стоять, где стояла. Я словно примёрз к полу — не знал, что делать. Снаружи послышался шум, и секунд через пять в комнату ворвались четверо охранников.

Ники повернула голову в их сторону. София выронила пистолет, прижала обе ладони к вискам, лицо её исказила гримаса боли. Все четверо охранников убрали оружие, переглянулись, пожали плечами и покинули комнату. Аккуратно закрыли за собой дверь.

Тут оцепенение прошло. Я сделал шаг вперёд, повернулся — заранее ужасаясь тому, что увижу.

Ничего. Ни единой дырочки на её костюме. София отпустила ладони, выпрямилась. Взгляд её стал совершенно дикий. Она бросила взгляд туда, где только что стояли охранники. Перевела взгляд на Ники. На лице последней было спокойствие.

— Ты… — прошептала София, прижимая ладонь к губам.

Ники молча шагнула в её сторону (София невольно попятилась). Ещё шаг. Я шёл рядом, но по лицу Ники видел: лучше не встревать.

Ники остановилась шага за три до Софии. Не отводя взгляда от её глаз, медленно расстегнула куртку. Так же медленно сняла и бросила в сторону.

Под курткой ничего не было.

София побелела. Долго смотрела на Ники, затем сделала шаг вперёд (Ники так и стояла, ни слова, ни жеста, ни движения), протянула руку… дотронулась до груди Ники. До того места, куда должны были войти все три пули.

Почти сразу же потеряла сознание и рухнула. Я едва успел подхватить её.

Ники помогла перенести Софию на диван. Мы сняли с неё больничный халат и я протёр Софии лицо мокрой салфеткой — всё лицо в ссадинах, губы разбиты. Ники подержала её за запястья, заглянула в глаза, осторожно приподняв веки каждого.

— Она потеряла много сил, — сообщила Ники. — Брюс, пожалуйста — ей нужно будет поесть.

— Прямо здесь?

— Нет, у нас. Здесь я не останусь.