Что ж, пусть будет хрусталь.

Эрик фыркнул, затем чихнул. Ему было чертовски холодно. И неудивительно, подумал он, засовывая руки в карманы пиджака, - ведь он выбежал от Тины полуодетым.

Тина!

– О, она же...
– Его восклицание заглушил ветер. Эрик стоял как раз напротив дома Фримана и Клингер. Он повернулся и по не мощеной дорожке задворками пошел к дому Тины. Он с опаской приблизился к задней двери, чувствуя себя крайне скверно оттого, что не только выболтал свои подозрения относительно доставки наркотиков в дом напротив, но и назвал, чем занимается.

Взявшись за ручку двери, Эрик выругался. Он понимал, что ему будет чертовски трудно объяснить все это. Оставалось только надеяться, что Тина не откажется его выслушать.

К счастью, Тина не заперла дверь, и, когда Эрик с замиранием сердца повернул ручку и легонько толкнул ее, она отворилась.

– Слава тебе, Боже, - прошептал он.
– Возможно, я и не заслужил этого, сэр, но если вы побудете со мной еще немножко, я обязательно это оценю.

Стараясь двигаться бесшумно, Эрик вошел на кухню и тихонько прикрыл за собой дверь. Остановившись, он увидел Тину в проеме двери, ведущей из столовой в гостиную; вероятно, она приняла душ: волосы влажной, тяжелой волной спадали ей на плечи. Тина была в потертых джинсах и широкой бело-зеленой спортивной фуфайке фирмы "Игле".

Эрик вздохнул - в его рубашке она выглядела более соблазнительно. С минуту он смотрел на нее, затем прошел через комнату.

– Тина.

Она вздрогнула от неожиданности, но подавила восклицание и не вскрикнула "Эрик", как ей хотелось.

Тина специально устроилась в кресле у окна, чтобы не пропустить, когда он подойдет к входной двери - если у него хватит наглости вернуться. И вот он здесь, нахально стоит у нее в гостиной.

Поднявшись, Тина выпрямилась во весь свой небольшой рост и, уперев руки в бока, свирепо посмотрела на него.

– Как ты здесь очутился? При помощи отмычки?

– Нет, конечно.
– Эрик сделал шаг вперед, но Тина сощурила глаза, и он отступил назад.
– Ты забыла запереть дверь, когда я вышел.

– Что ж, ты можешь снова выйти, - сдавленным от волнения голосом произнесла она.
– И на этот раз я не забуду запереть за тобой дверь, можешь мне поверить.

– Тина, послушай...
– начал было Эрик примирительно.

– Я не хочу ничего слышать, - оборвала его Тина.
– Уходи.
– Ее губы презрительно скривились.
– Полицейский Вулф.

– Я не мог сказать тебе.
– Эрик провел рукой по мокрым от снега волосам.
– Ты должна понять...

Тина снова резко оборвала его:

– О, я понимаю. Очень даже понимаю. Я все поняла, пока ждала твоего появления... если уж у тебя хватило мужества появиться.

– Мужество здесь ни при чем, - сказал Эрик, снова сделав шаг вперед.

– Оставайся на месте!
– Голос Тины прозвучал как удар хлыстом.

Эрик остановился... он был в двух шагах от нее.

Но для Тины это было слишком близко. Ей хотелось вонзить в него ногти, исцарапать и избить, чтобы он испытал такую же сильную физическую боль, как она - душевную.

– Тина, пожалуйста.
– Эрик терял терпение.
– Дай мне объяснить, давай поговорим.

– Теперь он хочет поговорить со мной и объясниться, - Тина обращалась в пространство.
– Он думает, что я дура... Ха-ха! Да что я говорю! Конечно, дура!

– Тина!

– Ты врал мне!

– Нет!

– О, конечно.
– Она горько рассмеялась.
– Ты просто не уточнил, в каких городских структурах ты работаешь. Одному Богу известно, что ты еще забыл рассказать. Например, что ты подозреваешь меня в пособничестве наркобизнесу... лишь потому, что я когда-то была замужем за Гленом.

– Но это только вначале, - пытался оправдаться Эрик.

– Только вначале, - повторила она. С каждой секундой ей становилось все противнее.

Эрик устал.

– Может быть, мы все же сядем и поговорим?

– Нет.
– Тина покачала головой. Она чувствовала, что теряет его.
– Нет, Эрик, я не хочу с тобой говорить. Мне претит мысль объясняться с человеком, который, используя меня в своих целях, спал со мной.

– Ничего подобного!
– Голос Эрика прозвучал жестко, а глаза смотрели и того жестче и были похожи на сверкающие льдинки.

Тина поняла, что надо кончить этот разговор и выпроводить его из дома. Ей так хотелось верить ему, она так боялась поддаться своей слабости.

– Уходи, Эрик, - холодно сказала она, стараясь, чтобы он не заметил боли в ее голосе, ведь она все равно любила его.

– Хорошо, - вздохнул он, - я уйду.

Тут только она заметила, что он дрожит.

– Не забудь свою рубашку.
– Тина указала на подлокотник кресла, где рубашка висела.

Эрик схватил ее, направился к двери и, обернувшись, посмотрел на Тину.