– Ты всегда была ледышкой, - огрызнулся Глен.

Я прибью этого ублюдка! От ярости Эрик не мог устоять на месте, двинулся в коридор и почти достиг входной двери, но тут Тина захлопнула ее перед носом Глена. К счастью для Эрика, она не сразу вернулась в гостиную, он успел снова занять свое место у окна и сменить грозное выражение лица на спокойное.

Ты свое получишь, гад ползучий! И скоро. К моему огромному удовольствию. Глаза у Эрика сверкали от предвкушения заслуженной кары, пока он наблюдал, как Глен стремительно сбежал вниз по лестнице, прошел по искрящейся от снега дорожке, затем пересек улицу, направляясь к дому напротив.

– Он ушел.

– Я видел.
– Эрик заставил себя расслабиться и выкинуть из головы Глена Ребера до дня грядущей расплаты. Отвернувшись от окна, он улыбнулся.
– Если он снова будет ломиться в дом, дай мне знать, - сказал он, стараясь говорить спокойно, а улыбаться естественно.

– Думаю, он больше не придет, - устало вздохнула Тина.
– Во всяком случае, я надеюсь, что на этот раз он наконец понял.

– А если нет, то им займусь я, - заверил ее Эрик. Ему было тяжело видеть, как она расстроена.

– Нет!
– побледнев, резко воспротивилась Тина.
– Я не хочу, чтобы ты общался с ним.

Эрик нахмурился, и его вдруг охватило сомнение: все-таки, что ее связывает с Ребе-ром? Но он тут же отбросил эти мысли, хотя что-то его все же смущало.

– Почему?
– Он требовал ответа.

– Потому что я не хочу, чтобы ты пострадал!
– воскликнула Тина.

Эрик улыбнулся.

– Ох уж эти мужчины, всё-то мнят себя храбрецами! Ты просто не понимаешь, Эрик.
– Глаза Тины сверкали.

– Так просвети меня.

– Глен опасен.
– Взгляд ее сразу померк.
– Я... узнала после развода, что Глена несколько раз арестовывали. Однажды он чуть не зарезал ножом человека.
– Тину трясло, она опустилась на край дивана.
– Я не вынесу, если с тобой...
– Она замолчала и с несчастным и испуганным видом посмотрела на Эрика.

Эрик быстро подошел к ней, обхватил за плечи, поднял с дивана и обнял.

– Не смотри так, Тина, - пробормотал он, нежно гладя ее по спине.
– Милая моя, со мной ничего не случится.
– Он усмехнулся.
– Я крепкий орешек.

– Да, но Глен...
– Она замолкла, все еще дрожа.

– ... гроша ломаного не стоит, - отмахнулся Эрик. Затем нахмурился.
– Я не могу взять в толк, как такая женщина, как ты, связалась с подобным убожеством.

– По глупости.
– Тина покраснела.
– Я была молодая наивная дурочка.
– Она смущенно опустила глаза.
– А Глен умел рисоваться. Он мог казаться ужасно обаятельным. Вот и сыграл роль влюбленного романтика. А я на это купилась. Он вскружил мне голову, и это продолжалось до тех пор, пока мы не обвенчались.
– Она горько рассмеялась.
– Я узнала его истинное лицо в первую же брачную ночь.

– Могу я спросить, каким образом?

– Нет.
– Тина покачала головой.
– Я не хочу даже вспоминать об этом, не то что говорить. Все кончено, и больше я не наивная маленькая дурочка.

– Нет, конечно, нет.
– Эрик наклонился, целуя ее.
– Ты волнующая, соблазнительная красавица.

Тину разобрал смех, но она тут же замолкла, так как путь до ковра был совсем не далек.

Держа ее в объятиях так, словно она была из тончайшего фарфора, Эрик осторожно опустился с ней на ковер, который вполне заменил им кровать.

Следуя какому-то особому желанию, которое он прежде не испытывал, Эрик не столько искал близости Тины, сколько одаривал ее своей нежностью.

Но результат был тот же.

Бормоча ей безумные слова, лаская ее атласную кожу осторожными прикосновениями рук, губ и языка, он зажег искру, которая быстро превратилась в бушующее пламя.

– Эрик.

В этом слове звучали и мольба, и нежность, и соблазн, и у Эрика застучало в висках. Она водила кончиками пальцев вдоль его позвоночника, а он чуть не задохнулся.

Он пытался сдержать нахлынувшую страсть, которая захватила их обоих, но тщетно. Желание разгоралось все сильнее, руки скользили по прижатым друг к другу телам, губы и языки слились в поцелуе.

Остановись, мгновение! Остановись. Эрик отчаянно повторял про себя эти слова, вкушая по капле наслаждение. Он овладел Тиной, отдавая всего себя, как никогда раньше не овладевал и не отдавался ни одной из женщин.

Упоительная сладость была столь велика, что, казалось, ее невозможно выдержать. Разрядка наступила неожиданно, подобно взрыву. Эрик был опустошен, словно разбит вдребезги. Но это было замечательно.