Посреди мертвого леса, поглощенный беспокоившими его мыслями, безостановочно шагавший, Ричард внезапно почувствовал, как в воздухе разлился холод, заставивший его содрогнуться, и он задохнулся от резкого холода, проникшего в легкие.

Чувство было такое, словно он забрел в пасть к зиме.

Когда он взглянул повыше, то среди черепов он заметил что-то, что поначалу выглядело как отвесная тень. Когда он, наконец. разглядел, чем оно было на самом деле, то по его спине снова пробежала дрожь.

Это была высокая женщина с черными, похожими на проволоку волосами. Она была одета в черную как смола, одежду. Ее кожа была бледной, словно луна, отчего казалось, что ее вытянутое лицо плавало в темноте. Ее высохшая плоть туго обтягивала костлявые черты лица, она выглядела так, как выглядел бы мертвец, пролежавший какое-то время безжизненным в этом заброшенном лесу, ожидая, пока черви сделают свою работу.

Ее тонкая, угрожающая улыбка безошибочно означала, что она из тех, кто оставляет кости вконец измученных людей гнить здесь, на месте, посреди мертвого праха.

Ричард чувствовал такой холод, что не мог двинуться с места. Он понял, что дрожит, но не мог заставить себя прекратить это. Он не чувствовал пальцев ни рук ни ног. Ему хотелось двигаться, бежать, но он не мог заставить ноги шевелиться.

У него не было дара, который он мог бы призвать. У него не было меча, который он мог бы обнажить.

Перед обманчивым взглядом ее белесо-голубых глаз он чувствовал себя беспомощным.

Ричард подумал, что видимо ему, настал конец, и его безжизненные останки так и сгниют в этом пустынном месте, всеми забытые, вместе с костями остальных неизвестных, пришедших сюда за своей большой мечтой.

Словно ворон расправляющий крылья, женщина распростерла руки, и ночь поглотила его.

ГЛАВА 42

Очень медленно, постепенно, Кэлен начинала различать голоса в бестолковом гудении, звучавшем как будто издалека, и в то же время рядом. Однако, ей все казалось настолько удивительным, что она не могла с уверенностью определить, было ли это на самом деле или ей это только казалось. Она знала, что некоторые из мыслей, нескончаемым потоком мелькавших перед ней, могли быть только плодом ее фантазии, какими бы реальными они не казались. Она знала, что не могла находиться то среди звезд в поле, усыпанном цветами, а в следующее мгновение оказаться в гуще большого сражения верхом на лошади, воюя с иссохшими трупами, и в следующий момент лететь сквозь облака на спине красного дракона. Все это казалось настоящим, но она знала, что этого не могло быть.

В конце концов, драконы никогда не существовали. Это был только миф.

Но если ей действительно были слышны голоса, то слов она разобрать не могла. До нее они доходили по большей части, как бестелесные, грубые звуки, каждый тон которых, мучительно отзывался где-то у нее глубоко внутри.

Она знала только, что в ее голове медленным темпом отзывался пульс и при каждом мучительном ударе она чувствовала, что ее череп вот-вот расколется от давления изнутри. После временного спада каждого цикла, изнутри начинала медленно подступать тошнота, становившаяся опять относительно незаметной при следующем, ошеломительно мучительным давящего удара.

Предприняв попытку открыть глаза, Кэлен не смогла поднять тяжелые веки. Для этого требовалось больше силы, чем ей удалось найти. Кроме того, она опасалась того, что здесь окажется светло, а она была уверена, что свет поранит ее беззащитные глаза, словно длинные иглы, вонзившись в них.

Она чувствовала себя так, будто находилась в подвешенном состоянии, и какая-то непонятная, плотная сила сдавливала ее, не давая ей двигаться, пока некая невидимая сила пытала ее ритмичным сдавливанием. Отчаянно пытаясь освободиться из объятий, она попыталась согнуть руки, но они слишком одеревенели. Она попробовала пошевелить ногами, или хотя бы согнуть колено, но ее ноги были туго обернуты коконом плотной темноты.

Звук, возможно резкое слово, вывел ее из апатии, приближая ее к краю просыпавшегося понимания, возвращая ее из оцепенелого смятения в мир жизни. На сей раз, она осознала, что звуки, доносившиеся до нее, были звуками голосов. Она начала различать отдельные слова.

Она мысленно ухватилась за эти слова, как ниточку к жизни и позволила им вытаскивать ее из темного дна обморока. Концентрируясь на словах, она ровно дышала, загоняя пульсацию поглубже на дно, тщательно прислушиваясь к каждому слову, пытаясь собрать из них осмысленные понятия. Она разобрала женские голоса, и голос мужчины. Грубого мужчины.

Боль от пробуждения, однако, была даже более изматывающей, чем приснившиеся страдания, которые она ощущала, пока находилась без сознания. Действительность по-своему сумела добавить дополнительный аспект к боли, неотвратимому страданию, жестокому мучению, пульсировавшему в ее теле.

Пытаясь отвлечься от окружавшей ее боли, Кэлен приоткрыла глаза ровно настолько, чтобы выглянуть и осторожно осмотреться. Она находилась в каком-то строении. Оно выглядело как палатка, устроенная из бледно-коричневого холста, но если это действительно была палатка, это была самая большая палатка из всех, которые ей доводилось прежде видеть. На одной из стен висели роскошные ковры, видимо, исполнявшие роль двойных дверей.