«Феноменологии духа», есть борьба между абстрактным сознанием и его

собственными абстрактными продуктами. Абстрактное мышление

полагает себя как чувство, как созерцание, восприятие,

представление и пр.; на самой же высшей ступени оно полагает себя как

мысль, как понятие. Оно, таким образом, очищается от всяких

примесей и устанавливает, что истинный предмет мысли есть сама

мысль. В логике мы поэтому имеем уже движение чистых мыслей,

самодвижение идей, категорий, понятий.

Вполне естественно, что с гегелевской общегносеологической

установкой согласиться невозможно, что она ошибочна в корне и

противоречит также диалектическому пониманию действительности.

Мышление имеет, как это было уже выше подчеркнуто, в качестве своей

противоположности бытие, природу. Человек есть продукт природы.

В человеке природа приходит к познанию самой себя. Природа

порождает из своих недр мышление, которое познает ее. Бытие и мышление

суть противоположности, которые никогда не покрывают друг друга,

т. е. не тожественны. Но они составляют единство. Между предметом

и мышлением стоит чувственность. Нет мышления без

чувственности, без созерцания, но нет чувственности, созерцания и

представления без предмета. Даже самый крайний идеалист

фактически не может совершенно игнорировать природу или предмет,

так же как и чувства и представления. В силу этого ему приходится

прибегать к разного рода фантастическим построениям. Гегель

поэтому и полагает, что содержание нашего сознания определяется

как чувство, созерцание, представление и пр., т. е. что

мышление себя полагает как чувство или как созерцание. Предмет

мысли в конечном счете обнаруживается как мысль о предмете.

Но в действительности дело обстоит не так. Предмет есть реальный,

материальный предмет, который противостоит во всей своей

самостоятельности субъекту. Мышление не может проникнуть в предмет

иначе, как через чувства. Стало быть, субъект не есть абстрактное

сознание или самосознание, как полагает вместе со всеми

идеалистами Гегель, а конкретное, чувственное и мыслящее существо.

Иначе говоря, субъект не есть чистый дух, а чувствующее и

мыслящее тело.

Если вещи не суть мысли, то естественно, что они не тожественны,

а различны. Но между вещами и мыслью, между предметами и

понятиями нет пропасти, нет разрыва, а существует связь и единство. Мир

????Лb И ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ XXXIX

вещей отражается в нашем сознании. Мы его воспринимаем

внешними чувствами и определенным образом перерабатываем. Поэтому

между нашими представлениями о предметах и самими предметами

нет тожества, нет полного совпадения, но есть определенное

соответствие в смысле отражения мира в нашем сознании. При помощи

мышления мы перерабатываем чувственные восприятия, очищая их по

возможности от субъективных моментов и достигая объективного

познания. Мышление, в отличие от чувств, отличается большей

степенью объективности, будучи неразрывно связано с чувствами, на

основе которых вырастает мышление.

V.

Исходный пункт материалистической диалектики совершенно

отличен от исходного пункта гегелевской логики. Гегель стоит на

почве тожества мышления и бытия. И именно поэтому он вынужден

вывести из понятия бытие. Мысль в конце концов должна

породить из себя бытие. В начале логики мы имеем такое положение,

при котором мысль и бытие суть одно и то же. Мысль есть бытие,

бытие есть мысль. Но так как бытие не есть мысль и мысль не есть

бытие, так как мысль и бытие противоположны, то Гегель не может

раскрыть или объяснить перехода от мысли к бытию. Каким образом

чистое бытие переходит в определенное бытие, — остается

мистической тайной. Чистое бытие есть ничто, ничто есть чистое бытие.

Из такого чистого бытия и чистого ничто не может возникнуть

определенное бытие. Это равносильно возникновению чего–то из ничего.

Определенное бытие не может возникнуть и при помощи

становления, так как в сфере «ничто» нет никакого становления, никакого

изменения или движения. «Чистое бытие, — говорит Гегель, —