— Дед Егор всему миру хочет наперекор...

— Що старе — що мале! — сострил кто-то по адресу активного старика.

По рядам пробежал смешок. Вакуленко постучал ногтем по углу стола. Секретарь упарткома поднялся.

— Товарищ Егор, пожалуй, прав. Можно начать и с нашего приезда к вам.

Варич дружески улыбнулся, взглянув на деда Егора.

— По постановлению Центрального Исполнительного Комитета Советов сейчас проводится неделя Красного пахаря. Мы приехали к вам с бригадой рабочих оказать посильную помощь в ремонте инвентаря. Сегодня вы получили кое-что из отремонтированных машин, а взамен дали рабочим хлеб.

— Плугов маловато привезли, — перебили Варича.

— Втулок нет, а без них дегтю не напасешься... — послышались голоса.

— Это правда, — согласился секретарь. — Первая партия инвентаря трудно досталась. Делали на голодном пайке. К примеру, шайбы запасные или звездочки, как их на заводе называют, из меди полагается сделать. А где медь? Рудники стоят. Рабочие самовары и чайники из дому посносили, отдают на переплавку... Вот как туго с этим в городе. Но там хорошо понимают: если не засеем землю весною, в общую могилу ляжем. И в городе, и в деревне. Красноармейцы готовы помочь вам, со своими лошадьми приедут.

— Было б что в землю кидать — и сами посеяли бы, — заговорил крестьянин в рваной шинели с двумя «георгиями» на груди. Он заковылял к столу, прихрамывая, но, стукнувшись деревянной ногой о ножку скамьи, остановился, виновато глядя на свое убожество.

— Мужики, хозяин я был или мот?

До войны с немцами крестьянин Лука Авдеенко имел свое хозяйство: пару лошадей, корову и птицу. Вернулся калекой. Жена померла, двор беляки спалили. Двое сирот у соседки приютились, тятьку с войны дожидали.

— Кто воевал, а кто богател! — неистово взмахнул жилистым кулаком бедняк с «георгиями». — У кулака все есть, он лучший клин посеет, да нашими руками и соберет. Так я говорю?

— Вы говорите верно, — ответил Варич, — только борьба с кулаком, как и со спекулянтом, должна вестись организованно, через комитеты незаможных селян.

— В комбеде у нас подкулачники сидят, — закричали с места сразу двое. — Супротив их никто не встанет.

— Верно! Демьян Лихошей кулаками куплен...

Сидевший на задней скамье мужик с окладистой бородой поднялся, смело взглянул в лицо Варичу:

— Миром меня выбирали, а теперь понапраслину возводят.

— Сегодня переизберем председателя комбеда, ежели не в нашу сторону тянет, — как можно спокойнее заявил Варич. Руки его от негодования и нервного напряжения крепко вцепились в край стола. Глаза гневно смотрели в упор на Лихошея, предавшего интересы односельчан. Секретарь закашлялся, в наступившей тишине было слышно его тяжелое частое дыхание. Глядя на этого простого рабочего, перенесшего много лет каторжной тюрьмы, на его усталое бледное лицо, люди не могли не почувствовать в нем своего, близкого им человека.

Варич отдышался, поправил нависшую на висок жиденькую прядь волос и спокойно стал рассказывать о новом ленинском плане, по которому отменят продразверстку. Все, что останется в крестьянском хозяйстве после уплаты налога, считается незыблемой собственностью. Торгуй или меняй — твое дело! Свой план товарищ Ленин вынесет на обсуждение партийного съезда.

Варич рассказал крестьянам все, что слышал сам во время недавней поездки в Москву.

— Товарищ секретарь, а ты Ленина видел, говорил с ним? — вдруг спросил подросток в большом отцовском картузе. Взрослые не осадили паренька, очевидно, сами были не прочь послушать о Ленине.

Варичу пришлось рассказать крестьянам о своей последней встрече с Ильичом.

Дед Егор так прокомментировал выступление Варича:

— Ишь ты... Значит, думает Ленин и о нас там...

Секретарь выждал, когда стихнут одобрительные хлопки и перешел к международному положению Советской Республики.

Никто не заметил, как два человека, все время стоявшие в проходе, попятились и вышли на улицу. Осторожно ступая след в след по свежему снежку, они свернули в узкий переулок. Впереди шел широкоплечий мужик в дубленом полушубке, за ним, воровато озираясь по сторонам, прихрамывал высокий парень, горбясь от студеного встречного ветра.

Сквозь узкую щель облаков блеснул лунный свет. Высокий, остановившись, недовольно спросил:

— Чегой-то ты зубами стучишь? Ай из бани голяком выскочил?

— Как бы мужики наши в кусты не сыграли, — отведя глаза в сторону, прошептал тот, что в полушубке, — уж больно складно мозги им вправляет этот чахотошный...

Молодой резко выпрямился, блеснув глазами:

— Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела...

Они подошли к каменной изгороди, тихо открыли железную калитку. Тропка меж густых подстриженных кустов привела их в домик, стоявший рядом с церковью.