Отбросим же в сторону глупый сантиментализм – даже если и случится, что гнв толпы обратится на боле или мене невинную голову. Чтобы заглушить в себ чувство жалости, нам достаточно будет вспомнить, сколько тысяч жертв поглощает теперь ежедневно пасть общественнаго минотавра ради выгоды сытой буржуазіи. И если окажется, что нсколько буржуа будут повшены гд-нибудь на фонар, убиты на улиц или брошены в воду, то они только пожнут то, что сами посяли. Тм хуже для них! Кто не с толпой, тот против нея.

Для нас, рабочих, положеніе дл очень ясно: с одной стороны – настоящее, современное общество со всми его бдствіями, с неувренностью в завтрашнем дн, с лишеніями и страданіями без всякой надежды на улучшеніе, общество, в котором мы задыхаемся, гд наш мозг глохнет, гд мы должны подавлять в себ всякое стремленіе к добру, к красот, всякое чувство справедливости и любви к людям; с другой – будущее, идеал свободы, счастья, умственнаго и физическаго удовлетворенія, одним словом – полный расцвт нашей личности. Колебаній в выбор у нас быть не может. Какова бы ни была судьба будущей революціи и что бы с нами не случалось, ничто не может быть для нас хуже настоящаго положенія. Современное общество стсняет нас, мы должны его низвергнуть, и будь что будет с тми, кто окажется раздавленным под его тяжестью! Они сами виноваты в том, что хотли укрыться у его стн, удержаться за его гнилыя подпорки, вмсто того, чтобы стать на сторону разрушителей.

«В теоріи, ваши идеи очень хороши, но на практик он не примнимы: людям нужна власть, которая бы поддерживала равновсіе и заставляла их подчиняться общественному договору», – вот возраженіе, которое выставляют против нас сторонники современнаго порядка вещей, когда вс другіе аргументы их уже исчерпаны и нам удалось уже доказать им, что при сохраненіи существующаго общественнаго порядка рабочему нечего разсчитывать ни на какое улучшеніе своего положенія.

«Ваши идеи прекрасны, но неосуществимы: человк еще не достаточно развит для того, чтобы жить в таком идеальном обществ. Для того, чтобы оно стало возможным, нужно, чтобы человк был совершенным», говорят точно также многіе, вполн искренніе, люди, которые, благодаря рутин и полученному воспитанію, видят повсюду одни только препятствія и не имют достаточно убжденности, чтобы работать для проведенія в жизнь своих убжденій.

А затм, рядом с открытыми врагами и людьми индифферентными, которые могут стать друзьями, существует еще третья категорія личностей, боле опасная, чм прямые враги. Это – люди, которые заявляют себя восторженными сторонниками наших взглядов, которые громко провозглашают, что прекрасне нашего идеала быть ничего не может, что современный строй никуда не годится, что он должен исчезнуть и уступить мсто новому, что такова именно цль, к которой должно стремиться человчество и т. д. «Но», прибавляют они, «эти идеи пока еще неосуществимы: к ним нужно еще подготовить человчество, нужно еще заставить его понять вс преимущества новаго строя». И вот, под предлогом большей практичности, они стараются подновить кое-какіе старые проэкты реформ, всю безполезность которых мы уже показали, поощряя таким образом, существующіе предразсудки и содйствуя их сохраненію. Затм, они стараются извлечь из существующаго положенія как можно больше выгод для себя лично, а вмст с тм их идеал все боле и боле стушевывается и уступает мсто инстинктивному стремленію сохранить настоящее.

К несчастью, конечная цль наших стремленій, дйствительно, неосуществима сейчас же. Наши идеи понятны пока еще для слишком незначительнаго меньшинства, а потому не могут еще имть непосредственнаго вліянія на ход событій общественной жизни. Но разв это должно мшать нам работать для их осуществленія?

Если мы убждены в их справедливости, то почему же нам не стараться примнить их на практик? Вдь если вс будут говорить: «это невозможно», и на этом основаніи покорно склоняться под игом современнаго общества, то буржуазный строй и в самом дл сможет разсчитывать еще на долгіе годы существованія.

Если бы первые мыслители, боровшіеся против церкви и монархіи за независимую и разумную мысль и шедшіе за исповданіе ея на костер и эшафот, думали так о своем идеал, то в нашем обществ до сих пор царили бы мистицизм и феодальное право. Если в наше время человк начинает понемногу узнавать исторію своего происхожденія и избавляться от всяких предразсудков относительно божеской или человческой власти, он обязан этим только тому, что всегда были «непрактичные» люди, твердо убжденные в истинности своих идей и стремившіеся всми силами их распространить.

М. Гюйо, в одной из глав своей в высшей степени замчательной книги: «Очерк системы нравственности без принужденія и санкціи» развивает ту мысль, что «если человк не поступает соотвтственно своей мысли, то это значит, что самая его мысль неполна». Это совершенно врно. Тот, кто вполн убжден в справедливости какой-нибудь идеи, не может не стараться о ея распространеніи, о ея проведеніи в жизнь.

Как часто случается, что два пріятеля спорят и ссорятся из-за пустяков только потому, что каждый стоит за свой взгляд и уврен в справедливости того, что говорит. Казалось бы, что стоит сдлать удовольствіе пріятелю, или просто воздержаться от доставленія ему непріятности? Отчего не пропустить молча мысль, с которой вы несогласны, раз только эта мысль не затрогивает существенных пунктов ваших убжденій? Вы так и длаете сплошь да рядом, когда рчь идет о предметах, о которых у вас нт опредленнаго мннія; но как только дло коснется того, о чем у вас мнніе составилось, то, хотя бы это был совершенный пустяк, вы сейчас же вступаете в спор и защищаете свой взгляд даже против лучшаго друга. А если так бывает в вопросах пустяшных, то что же сказать о вопросах и идеях, касающихся будущности всего человчества, освобожденія нашего класса, наших потомков и нас самих?

Мы, конечно, вполн понимаем, что не всякій одинаково способен на сопротивленіе и борьбу, не всякій может проявить одинаковую энергію в дл разрушенія существующих учрежденій; не вс темпераменты, не вс характеры обладают достаточной для этого твердостью. Трудностей так много, лишенія так тяжелы, преслдованія так сильны, что мы вполн понимаем, что в дл распространенія тх идей, которыя мы считаем истинными и справедливыми, должны существовать различныя степени. Но энергія нашей дятельности, во всяком случа, всегда будет пропорціональна сил первоначальнаго толчка, даннаго нам, и степени нашей вры в данную идею. Очень часто вас могут останавливать разныя соображенія, касающіеся семьи, окружающей среды, необходимости сохранить хлб насущный; но, какова бы ни была сила этих соображеній, если вы – человк дйствительно убжденный, они никогда не заставят вас примириться со всми совершающимися на ваших глазах безобразіями; придет минута, когда вы отбросите все это в сторону и будете помнить только одно: что вы – человк и что вы мечтали когда то о чем-то лучшем, чм то, что вам приходится выносить.