Если нет солнца, если вокруг — серый туман, если всюду чужое, всюду — чужие…

Устал! Очень устал.

[…………………………..]

— Тимми! Привет, Тимми!..

Не ошибся, угадал — Ежик был гол. Напрочь — даже без темных очков. Астронавт Мирца возлежала в пестром шезлонге, прихлебывая из высокого бокала нечто темно-красное. Вероятно, сок — вишневый. С алкоголем рыжая не ассоциировалась.

— Тимми, сбрасывайте тряпки, падайте рядом!

Рядом — вероятно, на соседний шезлонг, такой же пестрый. Очередной журнальный разворот — зеленая лагуна в обрамлении из пальм, тоже зеленых, густые синие небеса, бешеное солнце, обнаженная девица…

…Отчего же — «тряпки»? Костюм мне выпал на этот раз вполне приличный — светлый, слегка приталенный. К нему бы еще шляпу, скажем, серую. «Поеду я в город Анапу, куплю себе серую…»

Программа-переводчик, между прочим, настроена. Ждал меня ежик! Ждал, синюю кнопку активизировал. А неглиже — явно местная традиция, судя по загару, рыжая редко надевает купальник.

Единственное правило — не напоминать, что спим. Не забуду? Не забуду. И ладушки! Значит, о ее файле, о том, где и чем кончается зеленая лагуна, да и о Джимми-Джоне поминать не след. А о чем тогда говорить?

— Да не смущайтесь, Тимми! Считайте, что вы в сауне!..

[…………………………..]

— Самолеты не для меня, Мирца. Я и летал по-настоящему всего дважды. Оба раза рейс задержали, причем чуть ли не на сутки. Не мое!

— Жаль! Небо — это первое, что мне нужно в жизни. Самое первое!..

В бокале (достался вместе с шезлонгом) действительно был сок, но не вишневый — незнакомый, острый, почти несладкий, с аккуратным кубиком льда. Как раз по сезону! Насчет сауны рыжая явно не ошиблась. Жарынь — смертная, почти как в Херсонесе, когда копаешь Цитадель.

…А вот обнажаться не стал. Так и устроился в шезлонге, не снимая семейных трусов. Из принципа.

Небо — первое, что нужно рыжей. Интересно, что второе?

— Не принимайте меня за какого-то ужа, Мирца Летать люблю — но без всякого самолета. И ездить люблю без машины.

— А вы, оказывается, Икар!

Вот спасибо! Питером Пэном уже величали. Спросить про «Шаттл», про то невероятное, что мы видели ОТТУДА, с черных небес? А зачем спешить? И так хорошо — берег, солнышко, бокал с соком, ленивая беседа.

…Не напоминать, что спим. Отчего? Для Акулы — любимая тема.

— Я тоже Икар, Тимми. Самолеты — не самое главное. Планер! Вот это, как вы говорите, «мое».

— Планер? — Я прикрыл глаза, спасаясь от беспощадного света. — Почему тогда не дельтаплан? «Наверно, только дельтаплан поможет мне…» Помните?

Ах, черт! Переводчик, совсем о нем забыл. Откуда рыжей такое знать?

— Леонтьев? Русский певец? Помню! Дельтапланы… Я просто не успела, Тимми. В Штатах ими увлекаются давно, с начала 1950-х, но у нас дельтапланы появились поздно, очень поздно. SIVL организовали…

— Простите, что организовали?

Бедный переводчик, я тебя напряг!

— SIVL! — Рыжая явно изумилась. — Неужели не слыхали? Международная комиссия по дельтапланеризму, основана в 1976-м. А в 1977-м прошел первый европейский чемпионат. Как же вы летаете? Один, без команды?

Итак, Ежик решил, что я летаю на дельтаплане. Ясно, ясно, левитируют только факиры — и те, кто спит! Слово «сон» — табу!..

— И дикий Икар, Мирца. Очень дикий… Ай!

Еще бы не «ай»! Мокрая ладонь — да к горячему животу!

— Купаться, Икар! Быстро, от вас дым идет!

Купаться?! Живого человека — в воду? Теплого живого человека, прямо в семейных трусах!..

А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

[…………………………..]

…Она здорово плавает, эта Мирца, этот рыжий морской Ежик. Я и сам люблю — и брассом, и бабочкой-баттерфляем, и под водой. Но чтобы так! Глотнет воздуха — и снова вниз, в зеленую хлябь. Глубже, глубже, глубже… Без маски плохо видно, только нечеткий силуэт, гибкий контур, легкую тень. Да и пялить глаза ни к чему, мы не в сауне. Я и сам изголодался по теплому морю, по зеленой воде…

Изголодался! Точно!.. Рыжая тоже — изголодалась. У нее всего этого слишком долго не было — синего неба, прозрачного моря, тропического солнца. Ничего! И тут соткался прямо из воздуха призрачный гражданин престранного вида — Мефисто из Австралии с волшебными файликами в белых клыках.

Нырок! Глубже, глубже, руками коснуться песка. Он тут очень чистый, этот песок…

— Тень… Надо в тень! Сгорим!..

— Ага! Надо…

Соглашаюсь, но без всякой охоты. Вставать не хочется, мы и так лежим почти в тени — на песке, да еще под пальмой. Правда, тень от нее никакая, обгорим в два счета.