Она решила, что возьмет в дорогу только самое необходимое. Нужно относиться к этому путешествию, как к охоте — в этом деле, по крайней мере, у нее был опыт. Поэтому она достала колчан, лук, короткий меч и разложила их на кровати, после чего начала писать письмо к дяде. Как сообщить человеку, столько лет заменявшему ей отца, что ты забираешь его сына? И не куда-нибудь, а на битву, о которой сама мало что знаешь, которую даже представить себе невозможно, союзниками в которой будут совершенно незнакомые люди?

Такова воля богов, подумала Мойра, и, стиснув зубы, начала выводить первые буквы. Правда, она не была до конца уверена, что именно ею движет в ее стремлении участвовать в предстоящей битве. Возможно, это был просто гнев. Ну и пусть!

«Я должна это сделать, — уверенно писала она. — Умоляю простить меня и понять, что я поступаю так только ради Гилла. Прошу: если я не вернусь к празднику Самайн, возьми меч и правь страной вместо меня. Знай: я отправляюсь в путь ради тебя, ради Гилла. Клянусь кровью моей матери — я буду сражаться не на жизнь, а на смерть, чтобы защитить и сохранить то, что люблю.

Теперь я ухожу, оставляя все самое дорогое в твоих руках».

Она сложила лист, разогрела воск и запечатала письмо.

Затем пристегнула меч, надела через плечо колчан со стрелами и лук и вышла из комнаты. К ней тут же поспешила одна из женщин.

— Миледи!

— Я желаю прокатиться верхом, одна, — голос Мойры звучал резко, и женщина лишь вздохнула, глядя ей вслед.

Колени у нее подгибались, но она заставила себя идти вперед. На конюшне Мойра взмахом руки остановила грума и сама оседлала жеребца. Потом посмотрела на юное, нежное лицо юноши, усыпанное веснушками.

— После захода солнца из замка не выходи. И в последующие ночи тоже, — пока я не разрешу. Ты не ослушаешься меня?

— Нет, миледи.

Слегка тронув пятками бока животного, Мойра пустила лошадь галопом.

Не стоит оглядываться, подумала она. Смотреть нужно не назад, на родной дом, а вперед.

Ларкин ждал ее, небрежно развалившись в седле; его лошадь, скучая, пощипывала траву.

— Прости, долго собиралась.

— Чего ждать от женщины!

— Я подумала, что слишком много требую от тебя. А что, если мы не вернемся?

Ларкин прищелкнул языком, и его лошадь пошла рядом с лошадью Мойры.

— Будем считать, что мы никуда не едем — так что у меня нет причин для беспокойства. — Он беззаботно улыбнулся. — Я просто потакаю твоим желаниям.

— Для меня будет огромным облегчением, если ты окажешься прав. — Она снова пустила лошадь галопом. Что бы ни ждало ее впереди, пусть это случится скорее.

Ларкин догнал ее, и они, как это часто бывало прежде, поехали по залитым солнцем холмам. Поля были усыпаны желтой россыпью лютиков, над которыми беззаботно кружились стайки бабочек. Мойра заметила в небе сокола и почему-то почувствовала облегчение.

Мать любила наблюдать за этой птицей. Она говорила, что это отец Мойры смотрит на них сверху. Теперь девушка молилась, чтобы и матери боги даровали такой же свободный полет.

Сокол сделал круг над кольцом из камней, и в воздухе разнесся его крик.

От волнения к горлу подступила тошнота, и Мойра с трудом сглотнула.

— Ну, почти приехали. — Ларкин откинул волосы со лба. — И что дальше?

— Ты не мерзнешь? Не чувствуешь холода?

— Нет. Сегодня тепло. Солнце греет вовсю.

— Что-то наблюдает за нами. — Спешившись, Мойра продолжала дрожать. — Что-то холодное.

— Тут нет никого, кроме нас, — возразил Ларкин, но, спрыгнув на землю, все-таки взялся за рукоять меча.

— Оно видит нас. — В голове у нее не утихал гул чужих голосов: какое-то неясное бормотание и шепот. Двигаясь, словно во сне, Мойра сняла сумку с седла. — Возьми все, что тебе нужно. Иди за мной.

— Ты ведешь себя очень странно, Мойра. — Вздохнув, Ларкин забросил свою сумку на плечо и догнал девушку.

— Сюда она не сможет войти. Никогда. Ей не дано войти в этот круг, прикоснуться к этим камням — несмотря на всю ее силу. Если попытается, то будет уничтожена. Она знает об этом и исходит ненавистью.

— Мойра, твои глаза…

Девушка посмотрела на него. Глаза ее стали почти черными, бездонными. Она раскрыла ладонь, показав ему хрустальный жезл.

— Тебе, как и мне, суждено это сделать. Мы с тобой одной крови. — Коротким мечом она порезала себе руку, затем потянулась к его руке.