— Глупости, — сказал Ларкин, но руку не отдернул, позволив ей сделать надрез на ладони.

Мойра убрала меч в ножны, обеими руками сжала его окровавленную ладонь.

— Кровь — это жизнь, и кровь — это смерть. Здесь и сейчас она откроет нам путь.

Держа его за руку, Мойра шагнула внутрь круга.

— Миры ждут, — произнесла она слова, вертевшиеся у нее в голове. — Время течет. Боги наблюдают. Повторяй за мной.

Рука девушки дрожала, когда они вместе повторяли эти слова.

Порыв ветра нагнул высокую траву, рванул полы их плащей. Ларкин инстинктивно обнял девушку свободной рукой, пытаясь загородить своим телом, словно щитом. Вспышка света на мгновение ослепила их.

Мойра крепко держалась за его руку, чувствуя, как мир вращается вокруг нее.

Их окутала тьма. Мокрая трава, насыщенный влагой воздух.

Они стояли внутри того же круга, на том же холме. Хотя и не совсем, поняла Мойра. Лес за холмом немного изменился.

Лошади исчезли.

— Нет. — Она покачала головой. — Это мы исчезли.

Ларкин посмотрел на небо. Сквозь облака просвечивала луна. Утихающий ветер был холодным, пробирая до костей.

— Ночь. Только что наступил полдень, и уже ночь. Где мы, черт возьми, очутились?

— Там, где должны были очутиться, — это все, что я знаю. Теперь нам нужно найти остальных.

Ларкин был сбит с толку и взволнован. Пришлось признаться самому себе, что он не предвидел такого поворота событий. Но это пройдет. Теперь у него только одна задача. Защищать свою двоюродную сестру.

— В первую очередь нужно найти укрытие и дождаться утра. — Он протянул Мойре свою сумку и вышел за пределы круга, меняясь прямо на глазах.

Менялась форма его тела — кости и сухожилия приобретали очертания какого-то животного. Вместо кожи появилась шкура, рыжевато-коричневая, под цвет волос, а вместо волос — грива. На том месте, где был человек, теперь стоял жеребец.

— Да, наверное, так будет быстрее. — Не обращая внимания на предательскую дрожь в коленях, Мойра вскочила на спину коня. — Поедем в направлении дома. Наверное, так и следует поступить. И лучше воздержаться от галопа на случай, если дорога окажется незнакомой.

Жеребец пустился рысью, а она принялась разглядывать деревья и освещенные луной холмы. Все очень похоже, но едва заметные отличия все же можно было заметить.

Раскидистый дуб стоял там, где его раньше не было, а ручей бежал в другом направлении. Дорога тоже уходила куда-то в сторону. Мойра заставила Ларкина свернуть туда, где в их мире находился ее дом.

Они въехали в лес и стали осторожно пробираться среди деревьев по извилистой тропе, ведомые инстинктом.

Вдруг жеребец остановился и поднял голову, словно принюхиваясь. Потом повернулся. Мойра почувствовала, как напряглись его мышцы.

— В чем дело? Что ты…

Он неожиданно пустился вскачь, отчаянным галопом, рискуя наткнуться на низкие ветви или споткнуться о камни. Понимая, что Ларкин почувствовал опасность, Мойра пригнулась, прижимаясь к гриве коня. Тень молнией выскочила из-за деревьев, словно у нее были крылья. Мойра успела крикнуть и выхватить меч, а Ларкин встал на дыбы и ударил врага копытами.

С пронзительным криком тварь исчезла в темноте.

Мойра хотела снова пустить жеребца галопом, но Ларкин уже сбрасывал ее с себя, превращаясь в человека. Они стояли спина к спине, обнажив мечи.

— Круг, — прошептала она. — Нам надо вернуться в круг.

— Они нас отрезали. — Он покачал головой. — Мы окружены.

Теперь они двигались медленно, стараясь избегать тени. Вдруг Мойра увидела их. Пятеро — нет, шестеро. В серебристом свете луны ярко сверкали клыки.

— Держись как можно ближе ко мне, — сказал Ларкин. — Не позволяй им обмануть себя.

Одна из тварей засмеялась, и этот смех вызвал у Мойры дрожь — так он был похож на человеческий.

— Долго же вы шли к смерти, — произнесло существо.

И бросилось на них.

Слишком взбудораженная, чтобы заснуть, Гленна бродила по дому. Здесь можно разместить целую армию, подумала она. А четыре почти незнакомых человека уж точно устроятся с комфортом и не будут мешать друг другу. В доме были высокие потолки — великолепные, с искусной лепниной — и винтовые лестницы, ведущие на второй этаж. Одни комнаты оказались крошечными, как тюремные камеры, другие — большими и просторными.