Так, волею случая, летчикам-истребителям Михаилу и Антону пришлось плечом к плечу воевать с бойцами-десантниками и вместе с ними прорываться сквозь кольцо окружения.

А дальше – известное дело: проверки, перемещения в полковые тылы, в штаб, оттуда – в дивизию. В конце концов после долгих мытарств добрались на машине до своего аэродрома. Повезло пилотам: и в воздушном, и в наземном бою побывали, и на обоих – ни царапины.

В полку пилотов встретили одновременно с несказанной радостью и удивлением – ведь их уже считали погибшими. Дело было в том, что по возвращении с боевого задания пилоты их эскадрильи доложили: они видели, как были сбиты истребители Михаила и Антона, наблюдали падение боевых машин и взрывы на земле.

Для начала обоих пилотов отправили в санчасть – для осмотра. Кроме необходимой проверки здоровья была и другая причина не спешить сажать летчиков на боевые самолеты. Полк нес боевые потери в боевой силе и технике, и потому для «воскресших из мертвых» пилотов свободных истребителей не хватало.

Несколько дней парни болтались без дела, пока комэск не заявил Михаилу:

– Подкатили мы истребитель, принимай.

Михаил направился на стоянку. Там стоял ЛаГГ-3 – с многочисленными заплатками на фюзеляже, крыльях и хвостовом оперении. Видно, крепко досталось самолету в воздушной схватке. И механик возле него крутился другой – не Тимофей.

– Здравия желаю, товарищ младший лейтенант. Разрешите представиться – сержант Осокин, механик, – обратился он к Михаилу.

– Здравствуй, Осокин! Как машина? – Михаил с тревогой и сомнением смотрел на залатанные плоскости и заделанные пробоины.

– К полету готова.

– Что-то выглядит она у тебя… – Михаил помолчал, подыскивая подходящее слово, – …уж больно неказисто.

– Боевой же аппарат. Не скрою – досталось ему, так ведь подремонтировали, капитально, можно сказать, подремонтировали. Сам все проверил, товарищ младший лейтенант, можете не сомневаться – все исправно.

– Запускай мотор, опробуем.

Механик запустил двигатель, прогрел.

Михаил забрался в кабину. Подвесную систему парашюта он застегивать не стал – так же, как и привязные ремни. Просто решил сделать рулежку и опробовать двигатель.

Он вырулил со стоянки, проехал к рулежной дорожке. Мотор хорошо набирал обороты, температура и давление масла были в норме, все остальные приборы – тоже. Зарулив на стоянку, он заглушил мотор. «Ну что ж, как будто бы все в порядке», – с удовлетворением отметил Михаил про себя. В эти мгновения он и не подозревал, что двигатель истребителя окажется с подвохом и что в его жизни уже началась черная полоса.

Утром эскадрилью подняли по тревоге. Взлетела одна пара, за ней – вторая, ведомым в которой был Михаил. Истребитель оторвался от земли безукоризненно, но на форсаже при наборе высоты мотор стал давать сбои – не выдавал требуемых оборотов.

Михаил сделал вираж, выпустил шасси и с ходу приземлился на ВПП. Зарулив на стоянку, он выбрался из кабины.

– Чего случилось? – подбежал встревоженный механик.

– Двигатель барахлит: оборотов не набирает.

Механик открыл створки капота мотора и стал осматривать двигатель. Заявление пилота о неисправности – вещь серьезная.

Тут же подъехала полуторка, на подножке стоял инженер полка.

– Отказ? – Инженер спрыгнул с подножки.

– Двигатель оборотов не набирает, – коротко доложил Михаил.

– Разберемся.

Инженер и механик ковырялись в двигателе больше часа.

– Все исправно! – доложил Михаилу инженер.

– Можно взлетать? – уточнил пилот.

– Можно.

Михаил решил взлететь и сделать круг над аэродромом, на всякий случай не удаляясь далеко.

И случай не заставил себя ждать. Уже на втором развороте двигатель засбоил и потерял мощность.

Пилот экстренно посадил самолет. Инженер с механиком стояли с тревогой на лицах.

– Опять?

– Плохо работает мотор! – Михаил с досадой ударил кулаком по крылу самолета и направился в штаб – доложить о ситуации.

К этому времени стали возвращаться с боевого задания истребители. Вернулись, к счастью, все. На стоянках засуетились механики, прибористы, оружейники.

К вечеру в штаб пришел инженер, косо посмотрел на Михаила и направился к командиру полка. Чуть позже к нему вызвали и Михаила.

– Инженер говорит – исправен самолет, двигатель работает, как часы. Что скажешь? – не отвечая на приветствие Михаила, спросил командир полка.

– Барахлит при наборе высоты, нельзя на нем летать, – возразил Михаил.

– Интересно получается, – словно в раздумье проговорил командир полка, – при проверке на земле движок ведет себя отлично, а ты утверждаешь, что он неисправен.

Михаил пожал плечами.

– Вот что, вопрос серьезный. Пусть завтра с утра комэск самолет твой облетает, сделает кружок-другой над аэродромом. Посмотрим, кто из вас прав.