Первый залп угодил на добрых 400 метров мимо цели – мой офицер-артиллерист по-прежнему оставался на борту «Тираны», – но второй накрыл цель, а после третьего появилось пламя, означавшее, что мы не промазали. Вражеские артиллеристы бросали свое орудие, и мы соответственно прекратили огонь; но затем орудие снова направили на нас, нам пришлось ответить огнем. Этого было достаточно. После четвертого залпа мы смогли прекратить огонь. В этот момент враг исчез в пелене дождя, и мы устремились за ним. Видимость снизилась до 200 метров, и в течение десяти минут наши поиски были напрасны. Вдруг завеса дождя внезапно поднялась, и мы увидели лежавшее в дрейфе вражеское судно, не имевшее никакого желания оказывать сопротивление. Несколько минут кряду оба судна неподвижно стояли рядом. Мы не могли двигаться, ожидая, когда абордажная команда на моторном катере причалит к борту вражеского судна. Когда наконец они поднялись на борт, то обнаружили, что это судно под названием «Талейран» плавает под норвежским флагом, имеет водоизмещение 6731 тонна, шкипер капитан Фойн, приписан к пароходной линии Вильгельмсена, зарегистрированного в Осло и построено на верфи в Киле в 1927 году. Из пяти кораблей, что мы захватили, это был третий, построенный в Германии.

«Талейран» направлялся из Фримантла в Кейптаун, где должен был дозаправиться и проследовать дальше в Англию. Груз судна состоял из шерсти, пшеницы, стальных болванок и древесины тикового дерева. Вооружение судна – одно-единственное орудие, и размагничено оно было в Сиднее; это был его первый выход в качестве вооруженного судна. В его цистернах оставалось всего 400 тонн топлива – слишком мало, чтобы доставить его на нашу родину без дозаправки. Экипаж корабля состоял из 36 норвежцев-мужчин и одной женщины, но при этом не испытывал недостатка в рабочих руках. Внешний вид корабля был довольно необычен: корпус окрашен в черный цвет, на носу и корме четко выписано название судна, надстройки и мачты выкрашены в серый цвет. Шкипер сказал, что это сделали для того, чтобы судно не походило на британский корабль. При этом он добавил, что намеревался идти прямым ходом в Норвегию без захода в Англию, о чем экипаж был поставлен в известность. Он рассказал нам о том, как трудно было набирать команду в Австралии, потому что все, кто служил на нейтральных судах, не хотели наниматься на суда, идущие в Англию. Сам он не испытывал подобных трудностей, поскольку экипаж его поддержал.

Капитан Фойн узнал в Австралии об исчезновении «Тираны» и «Багдада». Он утверждал, что, по предположениям австралийцев, «Тирана» скрылась в водах Итальянского Сомали или Мадагаскара, а германский рейдер находился где-то в районе экватора. Когда Фойн ступил на борт «Атлантиса», его тепло приветствовал коллега с «Тираны».

– Что, Гундерсен, – закричал Фойн, хлопнув товарища по спине, – ты по-прежнему боишься пересекать Индийский океан? Ты ведь так говорил в Мельбурне.

– Разве я это говорил?

– Да, говорил, и я это слышал.

Капитан Гундерсен некоторое время помолчал, потом прямо посмотрел Фойну в глаза, и оба расхохотались.

– Похоже, – выдохнул Фойн, – что шкиперы компании Вильгельмсена в Мельбурне наслаждаются обществом одних и тех же дам.

Из этих и других реплик я уяснил, что фирма «Тонсберг и Вильгельмсен», должно быть, семейное предприятие. Так что мы наблюдали встречу двух друзей, служащих в одной пароходной компании, включая друзей и родственников, двух братьев, которые не видели друг друга много лет, и даже отца и сына – рулевого и корабельного плотника.

Какое-то время я колебался относительно принятия решения об отправке «Талейрана» на нашу родину в качестве приза; судно повреждений не имело, если не считать пробоины в носу, и на борту имелся ценный груз. На мое окончательное решение повлияло то, что, отправив на борт «Талейрана» часть своего экипажа, чтобы было кому управлять призовым судном, мы тем самым ослабляли свою боевую мощь. Более важным обстоятельством являлось то, что на борту «Талейрана» оставалось всего 400 тонн топлива, и если заправлять его с «Атлантиса», то мы сами могли остаться на голодном пайке. В конце концов участь «Талейрана» решил именно топливный фактор. Прежде чем потопить это судно, мы уклонились на юг с тем, чтобы снять с корабля все и чтобы нам при этом не мешали. Наши припасы плюс припасы «Талейрана» означали лишних два месяца спокойного существования.

Переброска началась с перевоза норвежского экипажа со всеми их пожитками на «Тирану», которая приняла на борт их шлюпки; «Атлантис» в свою очередь принял на борт только моторный катер, который на первый взгляд казался исправным и мореходным. В добавление к своим собственным пожиткам каждый член экипажа захватил с собой постельные и обеденные принадлежности; остальная посуда вместе со свежими фруктами и запасами продуктов отправилась на борт «Атлантиса», который, кроме того, за пять часов перекачал в свои цистерны 420 тонн горючего с «Талейрана». В последний момент капитан Фойн перемолвился словом с лейтенантом Фехлером, и в результате значительное количество ящиков с виски было переправлено с «Талейрана» на «Тирану». Это в какой-то мере служило гарантией того, что капитан Фойн и его друзья не сбегут во время долгого обратного пути к нашей родине.

Еще до полудня все операции были завершены, и «Талейран» подготовлен к затоплению. В первую очередь наш самолет предпринял попытку сбить с воздуха корабельную антенну и сбросить на судно бомбы. Ни тот ни другой эксперимент не удался. Пилоту удалось расстрелять мостик и радиорубку из пулемета, и, судя по его попаданиям, можно было сделать вывод, что пулеметным огнем с воздуха можно остановить судно прежде, чем оно пошлет сигнал бедствия. Когда самолет приземлился, Фехлер со своей командой подрывников поднялся на борт «Талейрана», чтобы заложить заряды, и на этот раз они взяли с собой 70 килограммов взрывчатки. Первый заряд сработал в 5.46, сразу же последовал другой, и затем раздался сильный взрыв в машинном отделении. Корабль задрожал и стал тонуть начиная с кормы; в течение восьми минут судно скрылось под водой.

«Талейран» оказался четвертым кораблем, потопленным нами, и в сумме это составило водоизмещение в 28 205 тонн; наш пятый трофей был подготовлен к тому, чтобы отправиться к нам на родину.

Я как раз заканчивал заполнять судовой журнал, когда младший лейтенант Вальдман, призовой капитан «Тираны», пришел, чтобы попрощаться.

Он был несколько обеспокоен по поводу перекачки горючего, поскольку старший механик был уверен в том, что в судовых цистернах находилось лишь 556 тонн горючего. Я послал своего старшего механика для проведения инспекции, и тот доложил, что на борту «Тираны» имеется по меньшей мере 663 тонны горючего. Этого хватило бы, чтобы идти на скорости 17 узлов несколько дней, если нужно, или сорок дней идти на скорости 9 узлов, кроме того, имелось дополнительных 155 тонн горючего – достаточно для того, чтобы несколько дней идти на всех парах, и больше, чем обычно несет торговое судно в качестве запаса. Вальдмана не очень убедил этот доклад, но он воздержался от комментариев, когда я предложил ему отплыть спустя пять минут после полуночи.