Я выяснил, что горящий танкер – это «Принц», водоизмещением 9557 тонн, приписан к Ливерпулю, компания «Юнайтед молассез К°» и построен в Ньюкасле в 1926 году. Не хватало трех членов экипажа, включая капитана Томкинса, шкипера судна, убитого прямым попаданием, когда он покидал корабль.

– Почему же вы посылали сигнал SOS после просьбы о медицинской помощи? – поинтересовался я.

– Это не мы, – отозвались радисты, – это, должно быть, капитан Томкинс сделал. Он был на мостике и прошел в радиорубку, когда мы смылись.

Я не мог не заметить ему, что капитан, возможно, еще жив, если посылал эти сигналы SOS.

Мы подняли шлюпки танкера на борт и разбили их в щепки, чтобы не оставлять следов, после этого снова открыли огонь; наши снаряды ложились точно в цель, борта противника разлетались в щепки, и спустя 37 минут корабль затонул вниз кормой. С тех пор как мы его заметили, минуло не более трех с половиной часов.

Я не мог не отметить про себя, что капитан остался бы жив, если бы не передавал эти злополучные сигналы SOS.

Не было никакого смысла в том, чтобы «Атлантису» следовать курсом на Мадагаскар, потому что справедливо было предположить, что противник патрулирует ключевые точки всех маршрутов около этого острова, лучше было бы попытать счастья в районе Зондского пролива, и я отдал приказ следовать курсом на северо-восток. Удивительно было то, что прием сигналов SOS с «Принца» не подтвердила ни одна береговая станция. Наши радисты перехватили только срочный вызов Маврикия каким-то VKYT – неизвестным кораблем, – на который никто не ответил. Шесть минут спустя то же судно вызвало Наталь и вновь безрезультатно, и в конечном счете неизвестный корабль обратился к GBXZ – всем британским военным кораблям – с сообщением из 36 кодовых групп и не стал ждать подтверждения приема. Нельзя было удостовериться в том, относится ли это сообщение к «Принцу», и мне внезапно пришло в голову, что, возможно, сигнал QQQ, который мы услышали после того, как танкер поднял флаг «W», попал другой корабль, повторявший сигналы «Принца», – и в этом случае наша повторная атака на танкер была не нужна. Поскольку шкипер «Принца» был мертв, правды нам было уже не узнать.

На следующий день мы засекли очередной корабль – в этот раз по левому борту, – и я развернул «Атлантис» носом к нему прежде, чем умолкла сирена. Я послал за летчиком, лейтенантом Булем, велел ему стартовать и постараться вывести из строя антенну противника.

– Самое главное, – подчеркнул я, – это не дать противнику пользоваться радиосвязью. Вернейший и самый безопасный способ состоит в том, чтобы вырвать из гнезда антенну, а если это не удастся, то расстрелять радиорубку. Как по-вашему, вы с этим справитесь?

– Могу попробовать, – ответил он. – Я безусловно смогу сделать это с помощью пулеметов.

Лейтенант отсалютовал и исчез. Его самолет был заправлен 60 галлонами топлива и оснащен двумя 50-килограммовыми бомбами, 120 патронами калибра 20 миллиметров и кошкой на фалу. И тут мне пришла в голову блестящая мысль. От наших цветных пленников я узнал, что они плохо переносят громкие звуки и быстро паникуют при грохоте орудийной пальбы. Я отправил посыльного вернуть Буля обратно на мостик.

– Послушайте, у меня идея. Мы постараемся запустить вас под прикрытием дождевой завесы. Ваша задача – сорвать антенну противника и, кроме того, расстрелять из пушек дымовую трубу и капитанский мостик врага. Это отвлекло бы от нас внимание впередсмотрящих, находящихся на капитанском мостике, и – если повезет – то все азиаты в машинном отделении сразу разбегутся. Продырявив дымовую трубу, вы ослабите тягу паровых котлов. Одного этого должно хватить, чтобы остановить судно. Пока вы атакуете, мы пойдем на малой скорости. Все ясно?

– Так точно, – отсалютовал Буль и удалился.

При самом грубом приближении, когда в глаза бьют солнечные лучи, отраженные от сверкающей морской глади, нас от противника отделяло около 29 километров; мы видели только мачты и высокие трубы.

– Вероятно, английский корабль, – предположил вахтенный офицер, – как бы то ни было, направление не меняется. Мы на сходящихся курсах.

Полчаса спустя мы обратили внимание на то, что противник взял курс на север. Нас заметили, и этого следовало ожидать. Мы тоже отвернули, но к югу; враг вновь изменил курс и в конце концов ушел на северо-восток. Безусловно, шкипер этого судна был осторожным человеком, строго выполняющим приказы адмиралтейства; бесполезно было применять нашу обычную тактику медленной погони. Когда мы снова повернули, чтобы начать преследование, какой-то свет на горизонте скрыл судно из вида; вновь появившись в поле зрения, судно легло на свой прежний курс, и мы стали лавировать, словно пытаясь от него оторваться.

Как раз в нужный момент корабль заволокло туманом, и это позволило нам точно и аккуратно спустить самолет на воду. Ветер стих, но море было неспокойно, и это предвещало скорую бурю. Мы просто места себе не находили, когда хрупкая машина танцевала на волнах, как пьяная бабочка, а пропеллер медленно вращался, когда пилот пытался развернуть самолет против ветра под прикрытием «Атлантиса». Затем взревел мотор, показался след кильватерной струи, и машина стартовала. Как только самолет поднялся в воздух, мы повернули и развили полную скорость, чтобы нагнать противника.

Что касается последнего, то он просто радировал QQQ и дал свои координаты, к нашей радости, с ошибкой порядка 100 километров. Воздушный налет с бомбежкой и пулеметными очередями настолько отвлек экипаж, что они даже не заметили нашего приближения. С тех пор как Буль сделал последний заход на цель, прошло двадцать две минуты. Он сообщил по радио курс и скорость нашего противника и благополучно приводнился борт к борту «Атлантиса». Но у нас не было времени заниматься самолетом; противника в 8 километрах от нас скрыла дождевая завеса, и нам потребовалось целых семь минут, чтобы вновь отыскать судно. Когда мы опять зацепили противника, задача состояла в том, чтобы удержать его на прежнем курсе, не выпускать никого на палубу и не подпускать к орудию. Мы подняли германский флаг, дали команду «лечь в дрейф» и расчехлили носовые орудия. Ничего не произошло. Пушку на корме мы тоже расчехлили – и все равно ничего не произошло. Мы произвели два выстрела из носовых орудий с таким расчетом, чтобы снаряды легли впереди цели на расстоянии 3 тысячи метров, но противник по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. Мы снова дали залп, и на этот раз снаряды прошли над целью. Мне претило поджигать корабль, потому что хотелось захватить его без повреждений и, возможно, с секретными документами. Прошло десять минут, и наконец противник потерял ход, встал, и к нему отправилась наша абордажная команда; они были только на полпути к судну, как с него начали передавать QQQ, при этом добавив: «С.С. «Бенарти» подвергся бомбежке с самолета. Самолет с корабля».