Это было доказательством того, что «Пингвин» появился в Индийском океане, что было для нас неудобно. Хотя этот корабль и обеспечивал бы нам алиби на несколько дней, он ограничил бы наше пребывание в водах Маврикия и насторожил бы все судоходство противника. В то же время теперь один рейдер сможет помогать другому, посылая ложные сигналы бедствия и фальшивые сообщения о своем местоположении, сбивая с толку вражеские патрули, – лишний пример того, насколько важную роль играет радиосвязь в войне на море.

Во всяком случае, в наших действиях радиосвязь играла все более важную роль. Если «Тирана» не выйдет на связь между 28 и 31 августа, нам придется попытаться использовать наш менее мощный передатчик, чтобы предупредить Морской штаб о том, что этому кораблю опасно появляться в водах, патрулируемых подводными лодками держав оси Берлин – Рим.

На борту царило большое оживление, когда Морской штаб прислал сообщение о последнем награждении. «Атлантис» получил 50 Железных крестов 2-го класса, а я получил Железный крест 1-го класса. Теперь в моем распоряжении было 80 Железных крестов, и после долгого обсуждения со своими офицерами я нашел возможность справедливо распределить их среди членов команды, не забывая тех, кто сыграл немалую роль в оснащении корабля и разработке его камуфляжа.

1 сентября 1940 года – в годовщину начала войны – я пожаловал награды тем, кто был достоин их получения. В этот день мы также отметили наш пятый месяц в море. С тех пор как покинули Германию, мы покрыли общее расстояние 44 тысячи миль. Общее число людей на борту составляло 473 человека, и в их число входили 82 белых пленника и 62 азиата.

Мы по-прежнему не имели никаких вестей от «Тираны». Настало время еще раз попробовать связаться с помощью нашего собственного передатчика. Поэтому мы два дня шли на юг со скоростью 11 узлов, а потом передали через короткие интервалы на волне 18 и 24 метра краткое сообщение: «Приз номер 1 отплыл 4 августа».

Час спустя пришло подтверждение из Берлина: «Приз номер 1 отплыл 4 сентября».

Я громко выругался. Теперь я был вынужден передавать все снова и предоставлять врагу очередную возможность засечь мое местоположение – и все потому, что какой-то идиот в Германии был слишком сонным, а потому невнимательным. Но я не стал исправлять ошибку Берлина – «Тирана» появится в Бискайском заливе неожиданно, без предупреждения, и платить за это любую цену не следовало. Опять мы весь день шли на скорости 11 узлов – на этот раз на восток, – прежде чем передать сигнал на волне 24 марта: «7230-тонный корабль «Тирана» ожидается прибытием в Сен-Назер около 10 сентября, на корме орудие, на палубе грузовики. «Атлантис». На этот раз сообщение приняли, и на следующий день Морской штаб передал поздравления.

Тем временем мы снова повернули на север, чтобы пройти по маршруту «Тираны» до Маврикия. Погода была прекрасной, видимость в сухом воздухе до 60 километров и ровная температура 20 °С.

Как-то утром в предрассветной мгле впередсмотрящий заметил желтую дымовую трубу в 20 километрах от нас, и мы бросились к боевым постам. Когда «Атлантис» совершил поворот, я увидел, что это танкер, потому что труба судна была сдвинута далеко к корме. Мы увеличили скорость до 14 узлов, и расстояние между нами стало быстро сокращаться; вскоре мы смогли разглядеть небольшое орудие на корме противника. На корабли своевременно обрушился ливень со шквалом, и я воспользовался этим, чтобы еще ближе подойти к нашей жертве. Когда погода прояснилась, оказалось, что разрыв между нами сократился до 8500 метров, и можно было видеть, что у экипажа обнаруженного танкера возникли подозрения; возле орудия суетилась орудийная прислуга и наводила его на нас, а судно тем временем резко повернуло и пошло курсом параллельным нашему. Но мы продолжали идти своим курсом как ни в чем не бывало, и спустя семь минут танкер резко повернул обратно, чтобы оставить нас за кормой и лечь на прежний курс. Артиллеристы покинули орудие, и было ясно, что подозрения шкипера танкера были настолько усыплены, что он даже не удосужился послать сообщение о «появлении подозрительного судна». Либо он был полностью введен в заблуждение маскировкой «Атлантиса», даже на таком близком расстоянии, либо он ждал установленного выхода в эфир, чтобы передать сигнал SOS.

Прошли три томительные минуты, но танкер не подавал никаких сигналов. Затем на нем на короткое время подняли британский флаг, но на «Атлантисе» на это не обратили внимания. Мы дождались, когда минует время подачи SOS, затем внезапно открыли огонь с дистанции, не превышавшей 7 тысяч метров. Первые снаряды легли с недолетом, но второй залп накрыл цель. Из моей радиорубки тотчас сообщили, что корабль настойчиво посылает сигналы SOS, и его не останавливает даже артиллерийский обстрел. Наши радисты, конечно, глушили противника.

Прошли две минуты после начала стрельбы, и вдруг на «Атлантисе» положили руль право.

– В чем дело? – спросил я.

– Руль заклинило, – последовал ответ, а вслед за этим: – Враг прекратил радиопередачу.

– Прекратить огонь! – приказал я, но тут же услышал:

– Противник ставит людей к орудию! Они отвечают на наш огонь!

Три раза выстрелило орудие танкера, взрывая воду и заливая нашу корму, а сигналы SOS продолжали пищать в эфире. После паузы, которая показалась бесконечной, «Атлантис» снова начал слушаться руля – судном можно было управлять и при движении задним ходом, – мы развернулись на прежний курс, наши орудия снова открыли огонь, и, наконец, очередное попадание заставило замолчать и орудие противника, и его рацию. Танкер застопорил ход и выкинул международный сигнал бедствия W – «Требуется медицинская помощь».

«Иду на помощь», – ответил я. И пошел на сближение, пока готовилась абордажная команда.

Вдруг ни с того ни с сего снова ожила наша радиорубка.

– Противник опять передает!

Мы без промедления открыли огонь из всех стволов. С такого близкого расстояния невозможно было промахнуться, и результаты были ошеломляющи. Танкер полыхнул огнем – за несколько секунд его мостик и корму охватило пламенем. Мы должны были любой ценой пресечь передачу сигнала SOS, даже если это означало потерю драгоценного дизельного топлива для наших двигателей. Мы прекратили огонь, и я выслал абордажную команду. Спустя несколько мгновений они просигналили: «Горит машинное отделение. Огонь охватил днище корабля. Мостик охвачен пламенем. Топливо вытекает через предохранительные клапаны топливных баков. Опасность общего взрыва». Судьба танкера была предрешена. Абордажная команда вернулась, таща за собой две шлюпки с 37 англичанами, из них трое были ранены. На борту не оказалось ни одного азиата.