Халеоле С.
Шрифт:
Твой брат говорит, что любит тебя больше других сестер, и всегда вспоминает тебя. Пойдем, ты увидишь своего брата.
— Нет, подожди немного, — продолжала Лау-киэле-ула, — я кликну птицу-стражницу, чтоб она отнесла нас к священным границам Кахики.
Так молвила Лау-киэле-ула:
О Халулу, Живущая на краю небес, Птица всевидящая, солнца помощница! Вновь потеплело в Ке-алохи-лани. Это птица всевидящая закрыла дорогу дождю. Высохли реки в Нуу-меа-лани. Это птица всевидящая прогнала в океан Пышные облака и грозовые тучи. Дрожит Каха-каэкаэа. О Халулу из высокого рода, Рода, подобного скале на равнине, Далекий остров, туманом укрытый, Месяц дождей среди месяцев зноя. О Халулу из высокого рода вождей, Живущих на священном краю небес, Посмотри, Дитя небесных вождей ждет тебя, Приди, Отнеси ее к Авакеа.Услыхав зов Лау-киэле-улы, Халулу опустила вниз крылья, хотя тело ее оставалось наверху. Лау-киэле-ула и Ка-хала-о-мапу-ана уселись на крылья птицы, и она отнесла их к птице Авакеа, что означает полдень, к Авакеа, отворяющей дверь, за которой жил Ка-онохи-о-ка-ла.
Грозовые тучи закрывали вход в дом вождя.
Тогда Лау-киэле-ула приказала Авакеа:
— Очисти нам дорогу к вождю!
Авакеа напустила на тучи зной, и они растаяли.
Лау-киэле-ула и Ка-хала-о-мапу-ана увидели — слушайте все! — вождя, который спал в самом глазу солнца, в нестерпимом пекле, отчего и звали его Ка-онохи-о-ка-ла, Глаз Солнца.
Лау-киэле-ула взяла в руки солнечный луч, и вождь проснулся. Ка-хала-о-мапу-ана посмотрела на брата и увидела, что глаза его сверкают, как молнии, а кожа и тело похожи на раскаленную печь для плавки железа [66] .
— О мой небесный сын! — вскричала Лау-киэле-ула. — Твоя сестра Ка-хала-о-мапу-ана, твоя любимая сестра пришла к тебе!
От этих слов вождь совсем проснулся и сделал Лау-киэле-уле знак глазами, чтобы она позвала стражей тени.
Лау-киэле-ула молвила так:
66
Очевидная инновация. До контактов с европейцами железа гавайцы не знали.
В то же мгновение явились стражи тени и стали впереди вождя. Слушайте все! Уменьшился зной.
Когда пришли стражи тени, вождь кликнул сестру и сам пошел ей навстречу и заплакал над нею, потому что его уста онемели от любви к младшей сестре и долгой разлуки с нею.
Потом они перестали плакать, и Ка-онохи-о-ка-ла спросил Ка-хала-о-мапу-ану:
— Ты чья дочь?
— Моку-келе-Кахики, и Ка-эло-и-ка-маламы, и Моана-лиха-и-ка-ваокеле от Лау-киэле-улы.
Потом он спросил ее:
— Зачем ты пришла ко мне?
Тогда Ка-хала-о-мапу-ана рассказала брату все, как рассказала отцу и матери.
— Лау-киэле-ула, согласна ли ты, — спросил, обернувшись к матери, вождь, — чтобы я взял в жены эту женщину?
— Я уже дала согласие твоей сестре. Однако знайте, осмелься прийти сюда кто-то другой, не твоя сестра, ему бы не поздоровилось. Дай согласие твоей младшей сестре, потому что ты проложил тропу, а она закрыла ее [67] , никого не было до тебя, никого не было после нее.
67
Имеется в виду: «Ты родился первым, а она — последней».
Так сказала их мать.
Заручившись ее согласием, Ка-онохи-о-ка-ла стал расспрашивать сестру о брате и других сестрах.
— Мой брат Аи-вохи-купуа плохо обошелся с нами, его сестрами, — сказала Ка-хала-о-мапу-ана. — Не по нраву ему пришлась наша верность женщине, из-за которой я пришла к тебе. Когда он в первый раз отправился за ней, то ни с чем возвратился домой, и потому попросил нас плыть с ним на Гавайи. Там он повел нас в глубь острова через непроходимый лес к тому месту, где вместе с бабушкой жила Лаиэ-и-ка-ваи. Велико было наше удивление, когда мы увидали дом Лаиэ-и-ка-ваи из желтых перьев птицы оо.
Первой пошла к Лаиэ-и-ка-ваи Маиле-хаи-вале, но Лаиэ-и-ка-ваи отказала ей. Потом пошла Маиле-калу-хеа, и ей отказала принцесса. Потом Маиле-лау-лии, но Лаиэ-и-ка-ваи и ей отказала. Напрасно ходила к принцессе и Маиле-пахака. Всем она отказала. Одна я не ходила к Лаиэ-и-ка-ваи, не просила ее быть женой нашего брата. Тогда он разгневался и уплыл домой, а нас оставил в лесу.
Когда он бросил нас одних, мы пошли было за ним, но он еще сильнее разгневался на нас.
И мы возвратились туда, куда он сам привел нас, в Пали-ули, и Лаиэ-и-ка-ваи была нашей заступницей, пока я не отправилась за тобой. Вот как мы жили.
Ка-онохи-о-ка-ла рассердился на Аи-вохи-купуа и так сказал Ка-хала-о-мапу-ане:
— Возвращайся к твоим сестрам и Лаиэ-и-ка-ваи. Лаиэ-и-ка-ваи будет моей женой. Ждите меня. Но когда дождь зальет землю, я еще буду здесь.
Когда подымутся океанские волны и белым коралловым песком покроют берег, я буду здесь. Когда ветер будет стегать воздух, а потом утихнет на десять дней, когда ударит гром, но не пойдет дождь, и тогда я буду еще в Каха-каэкаэа.
Когда же вновь трижды ударит гром, но дождя не будет, тогда знайте, что я покинул священные границы у Столбов Кахики и отправился в Ке-алохи-лани, где я оставлю мое божественное тело, чтобы прийти к вам в обличье земного мужчины, но моя божественная природа, мое великое табу останутся.