– Боюсь, что нет, – покачал головой Петр. – Барон очень занят. Но ведь вы, если не ошибаюсь, только позавчера обсудили с бароном все вопросы, касающиеся предстоящих выборов.

– А речь пойдет не о выборах, – шепотом произнес Пеери. – Вчера я получил некое сообщение… Очень важное. И просил бы вас доложить барону о моей настоятельной просьбе принять меня.

– Боюсь, что сегодня это невозможно, – изображая чрезвычайную печаль, вздохнул Петр. – А завтра наместник выезжает на инспекцию укреплений на латышской границе. Может, после его возвращения?

– Но дело не терпит отлагательств, – вкрадчиво настаивал купец.

– Изложите, пожалуйста, его суть, – попросил Петр. – Я не могу ничего обещать, не зная, в чем дело.

Пеери помялся, но решился:

– Мой человек в Стокгольме сообщает о подготовке королевского флота к высадке войск в Эстляндии.

– Мы знаем об этом… и готовимся, – улыбнулся Петр.

– Но вы не знаете, что в этих приготовлениях принимает участие представитель русского царя.

– Но это невозможно, – поднял брови Петр. – Московия – наш союзник, отношения же между Иваном и Эриком достаточно неприязненные…

– Молодой человек, – укоризненно посмотрел на него Пеери, – уж вы-то должны бы знать, что в торговле и политике дружба и вражда зависят только от минутных выгод и сменяют друг друга чаще, чем штормы и штили на Балтике.

Петр с Басовым сидели в “гостевой избе”. Три дня назад историк приехал из Таллина в Петербург, а уже назавтра был назначен отъезд: все депеши доставлены, все заказы переданы… Оставалось лишь одно дело, которое твердо намеревался осуществить Петр, направляясь в столицу, хотя плохо представлял себе, с чего начать. И сейчас, коротко рассказав о жизни высокопоставленного чиновника в Таллине, он решился:

– Знаю, как ты упорно не хочешь ни во что вмешиваться… Но, может, все-таки переедешь со мной в Таллин?

– Зачем? – удивился Басов.

– Я мог бы добиться твоего назначения на любую должность. Очень высокую. А это новый импульс для нас обоих.

– Лично мне никакие импульсы не нужны, – скривился Басов.

– Слушай, ну почему ты так упорно отказываешься от любых предложений? – Петр чуть ли не умолял. – Посмотри, чего добился я. А ты умнее и связей у тебя хватает. Значит, можешь достичь много большего!

– Отказываюсь и намерен впредь. Знаю, что такое власть и что за ней стоит, – отрезал Басов.

– Да откуда?

– Знаю. Было дело под Полтавой. Начало девяностых помнишь?

– Положим.

– Был тогда один деятель – депутат, народный избранник. Я с ним познакомился, еще когда он в Горкоме партии заправлял, но это не суть важно. В общем, предложил он мне в доходном бизнесе поучаствовать. А бизнес такой: чиновник бумажку выписывает, а фирма, якобы к нему отношения не имеющая, за несколько сот тысяч рублей приватизирует предприятие стоимостью в миллионы долларов. И пошло. Помощником депутата был, фирма своя, “мерседесы”, “ауди” да “БМВ” раз в три месяца менял. Во многие кабинеты дверь ногой открывал. Понял я тогда, в чем власть состоит, кто в ней игроки и кто марионетки. Противно стало – до жути. Дело-то в чем там: как высоко ни сиди, все равно ты чья-то марионетка. И даже не это всего хуже. Самое противное – сама система такова, что выжить в ней, не совершая подлостей, невозможно. Не победить, а именно выжить. Плюнул я на все, уехал. Только, видишь ли, это ведь тоже непросто – вход рубль, выход два. Три года за границей отсиживался, в Китае. Потом вернулся, когда улеглось, зал тренировочный снова открыл, в каскадеры пошел. Да не в том суть. Я в те годы такого натворил… До сих пор простить себе не могу. Понимаешь, не остаться при власти чистым. Никогда. Или не по ее правилам играть надо. А тех, кто по другим правилам играет, она не любит. Давит она таких. Я через это прошел – и решил впредь стоять подальше. Так что не зови. Да и сам запомни: настанет в твоей карьере момент, когда придется сделать выбор или сотворить что-то мерзкое, или распрощаться и с перспективой, и с нынешним своим положением. Что выберешь, не знаю. Если на все плюнешь, тогда и побеседуем. Убежище тебе дам, помогу, чем смогу. А если другой выбор сделаешь – тут уж прости, разговора то у нас с тобой по душам не получится. Потому как души у тебя больше не будет. Я вот ушел, зато теперь хорошо мне. На душе спокойно.

– Не преследовали, когда вернулся?

– Какое там, – махнул рукой Басов. – Каждый день звонки: “Вернись, дорогой, миллионером станешь”. Не пошел.

– И то правильно, голову там в два счета прострелят, – согласился Петр.

– Здесь тоже, – буркнул Басов. – И даже не это главное. Не могу я с нечистой совестью. Вот и весь сказ.

– Игорь, но ведь здесь… – начал было Петр.

– А что здесь? – перебил его Басов. – У власти везде одни законы от веку. Не проси. Не пойду, и хватит об этом. Скажи лучше, на тренировку сегодняшнюю останешься?

– Останусь, – кивнул Петр. – Хоть я и недолго у тебя позанимался, а польза огромная. Да и сами занятия нравятся. Так что спасибо тебе за науку. Я даже в Таллине учителя фехтования нанял – тебе, конечно, не чета, но понемножку натаскивает…

– Ну, это только начало, – улыбнулся Басов. – Кстати, после тренировки задержись, покажу кое-что без оружия. Сабля – она, знаешь ли, не всегда под рукой оказаться может, а жизнь-то защищать всегда надо.

– А почему не на тренировке? – спросил Петр.

– Не всем надо все показывать. Ты же сам преподавал. Есть обязательная программа, а есть индивидуальная подготовка. Есть путь научиться фехтовать так, чтобы на дуэли и в сражении выжить. А есть – стать мастером. Это разные вещи.

– По-моему, мастером быть всегда лучше…

– Не всем, – пожал плечами Басов. – Чтобы научиться фехтовать, достаточно несколько лет регулярно посещать тренировки. А чтобы стать мастером, нужно всю жизнь свою перекроить и этому посвятить. А практическая польза? Я тебе покажу приемы боя без сабли. Вероятность, что ты здесь столкнешься с кем-нибудь без оружия, ничтожна. Для солдатской подготовки это тоже не нужно. В мире, откуда мы пришли, вероятность боя на саблях была чуть ли не нулевой. Но – изучал, ибо это часть боевого искусства. Мастер должен уметь все. Я этим занимаюсь просто потому, что мне интересно. Больше всего на свете. Больше денег и чинов. А ребята, которые в школу приходят, – им надо просто научиться фехтовать, как приличествует дворянину. Научу, это мой заработок. Но, пойми, не это главное. Есть школа – мое предприятие. А есть то, чему я учу лишь тех, кто, по-моему, способен достичь мастерства. Мастерство самоценно, даже если не обеспечивает возможности заработать или защитить себя. Оно отношение к миру меняет. Такой мир помогает вокруг себя выстроить, что другого для счастья уже и не надо.