– Спасибо, – поклонился Басов. – Я запомню.

Мелкий ноябрьский дождик сеялся с насупленных небес. На город наступал промозглый осенний вечер. Басов поплотнее закутался в плащ и надвинул шляпу на глаза. Уже с полчаса он стоял на этой улочке Старого города. Ожидание затянулось. Наконец открылась маленькая дверка, ведущая в крыло одного из дворцов, которой обычно пользовались слуги, и в проеме появилась фигура полноватой молодой горничной с горящей свечой в руке. Свеча описала два круга, и Басов мягко выскользнул из темноты.

– Ой, – вскрикнула служанка, когда фехтовальщик внезапно возник рядом. – Господин Басов, вы так испугали меня! Я опять не заметила, как вы подошли.

– Ничего, – ухмыльнулся Басов, тихонько хлопая служанку по пятой точке. – Все в порядке.

– Госпожа ждет вас. Господин в отъезде, – заулыбалась та.

Она отстранилась, пропуская ночного гостя, и Басов не без удовольствия проскочил в темень дворца.

Фрейлина Мейбах ждала его в алькове, облаченная в шелковую ночную рубашку, украшенную всевозможными рюшечками и кружевами.

– Ну, иди же ко мне, любовь моя! – призывно простерла она руки, едва фигура Басова возникла на пороге.

– Я так долго ждал этого момента! – пылко воскликнул фехтовальщик, скидывая промокшие шляпу и плащ и старательно разыгрывая страсть.

– Я тоже. Мгновения без тебя – вечность! – и фрейлина заключила любовника в объятья.

Через час, утомленные друг другом, они лежали в широкой постели супругов Мейбах. “Сексмашина, телка, – думал Басов. – И откуда в этой напомаженной дуре столько страсти? На всех приемах жеманна и ленива. Даже по лестнице взойти не может, не посетовав, как ей тяжело. Похоже, вся энергия уходит в альковные утехи…” Впрочем, энергия ушла еще не вся: фрейлина пошевелилась и сладко потянулась:

– Ты сегодня превзошел себя, радость моя. Басов промолчал. Женщина продолжила:

– А ты слышал, какой конфуз произошел сегодня на улице Ткачей?

– Что там еще?

– Какой-то мальчишка лет шестнадцати вызвал на дуэль дворянина, недавно прибывшего из Москвы. Тот отказался – мол, в Московии поединки не приняты. Тогда мальчишка выхватил саблю и заявил, что если москвитянин не будет защищаться, немедленно убьет его.

По спине у Басова пробежал холодок. Он резко приподнялся на локтях:

– И что дальше?

– Московиту пришлось защищаться, но юноша прикончил его в несколько выпадов. Тот умер еще до прибытия патруля.

– А мальчик? – холодея, спросил Басов.

– Пытался скрыться, но его задержал патруль, – лениво произнесла фрейлина; ей было уже неинтересно. – Препроводили в канцелярию обер-полицмейстера.

– Как звали парня?

– Федор… Колчев, Комчев, Косычев… Не помню.

– Колычев, черт побери, – рявкнул Басов, откидывая одеяло и вскакивая.

– Точно, Колычев. Куда же ты, любовь моя? Басов ничего не ответил. Он спешно натягивал на себя одежду. Почему он не предвидел, почему не почувствовал, почему не предупредил? Беда! И сейчас ничего уже не поделаешь. Надо срочно спасать парня.

Галопом он подскакал к обер-полицмейстерскому дому. Долго барабанил в дверь, пока наконец в прихожей не послышались шаркающие шаги. Слуга, ошпаренный грозным приказом благородного господина разбудить хозяина по срочному делу, перечить не посмел. Через минуту начальник петербургской полиции, в ночной рубашке и колпаке, предстал перед покрытым мелкими каплями дождя Басовым.

– А, господин учитель, – вяло зевнул чиновник. – Что привело вас ко мне в столь ранний час?

– Сегодня арестован мой ученик, Федор Колычев.

– Да, – кивнул обер-полицмейстер. – Дело об убийстве помощника московского посланника. Помню.

– Где он? – жестко спросил Басов.

– Господин Басов, – вкрадчиво начал чиновник, – дело очень сложное. Убито, как вам известно, очень важное лицо, член посольства самого царя Ивана, нашего важнейшего союзника.

– Я не спрашиваю вас, кто убит, – холодно произнес Басов. – Я спрашиваю, где Колычев.

– Ввиду важности дела, – выпрямился обер-полицмейстер, – его будет вести канцелярия регента, арестованный же отправлен в великокняжеский замок, где и будет содержаться все время следствия.

– Понятно, – Басов повернулся на каблуках и направился к выходу.

– Господин Басов, – остановил его скрипучий голос, – я бы не советовал вам вмешиваться. Влияние москвитян при дворе растет, и попытка воспрепятствовать наказанию виновного может сильно осложнить…

Не дослушав окончания фразы, Басов вышел и хлопнул дверью.

На следующее утро, когда рассвет еще только подсветил дождевые тучи, собравшиеся на востоке, Басов вошел в приемную канцелярии регента. Навстречу поднялся секретарь – чинуша затрапезного вида – и, близоруко щурясь на посетителя, проскрипел: