– Убитые, раненые есть? – быстро спросил Петр.

– Нет. У двоих солдат вывихнуты кисти. У поручика рассечена губа. Не считая мелких ушибов, это все.

– Строптив, как всегда, – хмыкнул Петр. – Этот Колычев – молодой парень, лет двадцати пяти, светловолосый?

– Так точно, – вытянулся Тыну. – Я уже распорядился не выпускать его из города. Что прикажете делать?

– Подай карету, – бросил Петр. – Если он так хочет, чтобы министр приехал, министр приедет.

Федор внимательно наблюдал, как рабочие мастерят пол в амбаре, которому предстояло стать тренировочным залом. Конечно, инструкции он дал подробные, но все-таки решил приглядеть сам. Что может быть важнее в школе фехтования (или, как он теперь, после многих лет, прожитых в далекой восточной стране, предпочитал называть, в додзе [38] ), чем правильно устроенный пол?

Насмерть перепуганный старый слуга подскочил к нему и низко поклонился:

– Господин, к вам сам министр внутренних дел.

– Ну, министр, ну и что? – недовольно пробурчал Федор и повернулся к рабочим: – Пол стелить, как я сказал. Приду – проверю. Если хоть одна доска не так ляжет, будете переделывать.

Выйдя во двор, он сразу увидел Петра: в богато украшенном костюме, тот стоял, придерживая изящную шпагу с эфесом, усыпанным жемчугами. Рядом вертелся холуйского вида белобрысый парень – тоже при шпаге и в одежде мелкопоместного дворянина. А чуть поодаль стояли стеной офицеры личной охраны.

– Здравствуйте, господин министр, – расплылся в притворной улыбке Федор. – Вы хотели меня видеть. Вот он я.

– Все дерзишь, – насупив брови, произнес Петр. – Где Басов?

– Гуляет в окрестностях, – уже серьезно отозвался Федор.

– Почему сразу по прибытии не пришли ко мне? – в голосе Петра зазвучала плохо скрываемая обида.

– Мы, скромные преподаватели фехтования, не можем отвлекать своими маленькими заботами больших государственных людей, – церемонно поклонился Федор.

– Знаешь, что, Федька, – Петр сделал несколько шагов вперед. – Больше всего мне сейчас хочется надрать тебе уши. Как в былые времена.

– Извольте попробовать. Только потом на дуэль ведь придется выйти. Дворянская честь, понимаете ли.

– Вижу, Игорь все-таки приучил тебя не уважать никого и ничего, включая высших государственных сановников…

– Он учил уважать человека за личные достоинства, а не пост, который он занимает.

– Но все же, дворянин Федор Колычев, ты подал на мое имя прошение об открытии школы фехтования, – размеренно сказал Петр.

– Согласно закону, принятому регентским советом, – отозвался Федор. – И, согласно уложению князя Андрея, необоснованный отказ может быть обжалован в городском и земельном суде.

– Да получишь ты свою лицензию, – отмахнулся Петр. – Ты лучше скажи, почему Басов не хочет открыть школу на свое имя? В Петербурге его еще не забыли.

– Не знаю, – всякая враждебность из голоса Федора исчезла. – Сказал, что ему это больше не интересно. Что этим должен заняться я.

– А пойти на службу ко мне не хочешь? Мне нужны сильные фехтовальщики. Дам сразу чин капитана… тем более, ты уже показал, что один стоишь целого взвода.

– Увольте, господин министр, – тон Федора снова стал отчужденным. – Помышляю только о мирной жизни и пребывании в роли скромного содержателя фехтовальной школы. Будьте любезны сообщить, когда смогу получить просимую лицензию, изложите свое дело и разрешите мне вернуться к своим заботам. Обустраиваемся, сударь.

– За лицензией зайдешь завтра в любое время в мою канцелярию. Тыну за сегодня все оформит, – Петр кивнул на стоящего рядом с ним белобрысого холуя. – А дело у меня простое. Вернется Басов, попроси зайти ко мне во дворец.

– Да вот он я. В чем дело, Петя? – растолкав стоящих у входа стражников, Басов вышел на середину двора.

– Игорь! – вскрикнул Петр. – Господи, да у тебя кровь на рукаве!

– На Макторга было совершено покушение, – холодно произнес Басов.

– Он жив? – голос Петра выдал волнение… несколько большее, чем следовало ожидать от обычно сдержанного министра.

– Ранен, но будет жить, – спокойно произнес Басов. – Так что у тебя ко мне?

– Давай поговорим… приватно, – попросил министр.

– Ну, давай, – улыбнулся фехтовальщик.

За окнами уже давно стояла бледная синь петербургской белой ночи. В одной из комнат дворца министра внутренних дел сидели двое – сам министр и его гость. На столе перед ними стоял изящный кувшин с вином, далеко не первый за этот вечер, два золоченых бокала и блюда с фруктами и сыром. Оба собеседника, уже изрядно разомлевшие от вина, давно сняли и повесили камзолы на спинки стульев, расстегнули вороты рубашек и теперь, сидя в непринужденных позах, мирно беседовали, как встретившиеся после давней разлуки старые добрые друзья.