– Значит, добрался до Японии, – произнес Петр. – Молодец, завидую.

– А чего завидовать? – пожал плечами Басов. – Ты сделал свой выбор, я свой.

– И что теперь будешь делать? – склонил голову Петр. – Времени у тебя теперь еще больше, чем раньше, благо Федька учениками займется. Снова будешь придворных дам соблазнять и дуэлировать?

– Наигрался я в игрушки, Петя, – вздохнул Басов. – Больше не буду. Надоело.

– Игрушки? – хмыкнул Петр. – Тебе, кажется, нравилось.

– А ты так ничего и не понял, – погрустнел Басов. – Помнишь, еще когда мы ехали в Петербург, я тебе сказал: чтобы выжить в этом мире, надо быть понятным окружающим. То, что мне интересно на самом деле, большинству непонятно – ни здесь, ни там; и не будет понятно во веки веков. Вот я и сыграл дуэлянта и бабника. Просто эту роль мне играть было легче. Думаешь, мне очень нравилось этих размалеванных дур соблазнять и с дворянскими недорослями фехтовать? Зато смог спокойно заниматься, чем хотел. А вот ты заигрался, я вижу.

– Я не в игры играю, – насупился Петр. – Я дело делаю.

– И много сделал? – съязвил Басов.

– Много. Провел реформу образования. Теперь здесь есть школы – младшие, средние. Есть кадетские и юнкерские училища для подготовки офицеров из мелких дворян и разночинцев. Флот Северороссии – шестой в Европе, уступает только Испании, Англии, Голландии, Португалии и Франции. И это меньше чем за десять лет – благодаря мне. Я создал полицейскую систему и уголовный розыск, до которого в других странах Европы додумаются не раньше девятнадцатого века. Северороссия – единое и сильное королевство, которое, вот увидишь, скоро станет сильной империей. Я прекратил междоусобную войну. Хочешь сказать, что война по-прежнему идет? Да. Но теперь это война Северороссии и Московии, идущая на периферии, а не гражданская война, где брат восстает на брата. А знаешь, как это страшно – гражданская война, когда конница топчет посевы, когда нет недели, чтобы деревня, находящаяся в зоне боевых действий, не была ограблена то одной, то другой стороной? Когда, видя на дороге группу вооруженных людей, ты не знаешь, убьют тебя или только ограбят? Когда соседние государства вмешиваются в усобицу, чтобы отхватить себе кусок пожирнее? А ты что сделал за это время – ты, такой чистый и красивый?

– Я многое понял. И один из моих учеников стал мастером.

– Федька? Строптив, как и был, – буркнул Петр.

– Только теперь он мастер, – улыбнулся Басов.

– Но ведь это же неэквивалентные вещи – то, что назвал ты, и то, что перечислил я! – вскричал Петр.

– Полностью согласен, – подтвердил Басов и, отхлебнув из кубка, посмотрел Петру прямо в глаза. – Неэквивалентные. Я добился большего.

– Мы никогда не сможем понять друг друга, – откинулся на спинку стула Петр.

– Почему же? – улыбнулся Басов. – Я тебя прекрасно понимаю. И ты сможешь понять меня, если захочешь.

– И осуждаешь меня, – глядя исподлобья, полуутвердительно произнес Петр.

– Ни капли, – покачал головой Басов. – Ты сделал свой выбор, я свой. Мы пошли – каждый своим путем. Что-то мы сделали хорошего, что-то дурного. Хорошее зачтется, за плохое придется платить, и не нам решать где и как. Важно найти свои ошибки и по возможности исправить. Вот и все.

– Что было, того не исправишь, – помотал головой Петр. – Знаешь, я до сих пор не могу простить себе. В самый разгар гражданской войны Иван Грозный во главе своего войска вошел в Новгород и устроил там резню. Дичайшую. Схватил царя Василия и лично его обезглавил, а потом его опричники принялись за бояр и прочий новгородский люд. Никого не щадили – ни стариков, ни детей. Говорят, Волхов был красен от крови сбрасываемых жертв. В живых осталась лишь горстка горожан. Я знаю, что это должно было произойти, – так было и в нашем мире [39] . Но мы могли предотвратить… то есть, э-э-э… Не суть. Конечно, нам это очень помогло: все жители новгородских и псковских земель перешли на нашу сторону. Граф Турашев, сумевший бежать от опричников, перешел на нашу сторону с большим отрядом псковитян. Они прекрасно воевали и воюют на нашей стороне, а Турашев сейчас снова псковский наместник. Один из преданнейших людей. Фактически именно тогда гражданская война и закончилась. Поляки ударили на Москву из-под Смоленска, мы навалились с севера. Ивану пришлось отступить, и теперь он ведет лишь оборонительные бои на своей территории. Это была победа. Но Новгород-то вырезан! Этих людей уже не вернешь.

– Ты бы поступил иначе, если бы можно было вернуть то время? – спросил Басов.

– Зачем об этом говорить?

– И все же, – с напором произнес Басов.

– Не знаю, – после минутного молчания произнес Петр. – Другого шанса прекратить все это тогда не было.

– Значит, – заключил Басов, – поступил бы точно так же.

– Наверное… да, – тихо сказал Петр. – Но как хочется, чтобы был! – и тут же воспрянул: – Зато Северороссия теперь – мощное королевство. И демократическое, между прочим, а не тоталитарное, как Московия. Ты должен понять: лес рубят – щепки летят. Политической целесообразности еще никто не отменял.

– Я понимаю, что это и многое другое еще долго будет висеть на тебе, – сказал Басов. – Все, что ты перечислил как свои заслуги, – попытка оправдаться перед собой. Заметь, не передо мной, а перед собой. Но зачем? Политическая борьба – это всегда кровь и интриги. Ты в них пошел, я нет. Ни понимать, ни судить я тебя не собираюсь. Живи, как жил. А у меня школа фехтования.

– Игорь, – Петр наклонился вперед и приблизил свое лицо к лицу Басова, – сейчас все решается. Если я одержу победу, вся история может пойти по другому пути. Понимаешь? Мы свернем всю Россию с этого ее дурацкого “особого пути”, сделаем европейской державой. Не будет многовекового крепостного права, не будет отсталости и изоляции. Даже и революции семнадцатого года. Не будет коллективизации, репрессий, милитаризации всей страны, крушения империи… Может быть, к концу двадцатого века она станет державой, рядом с экономической и политической мощью которой Америка покажется карликом. И все это можем заложить мы, здесь и сейчас, всего лишь выиграв очередную придворную баталию. Встань на мою сторону. Тебя еще помнят. Одно твое участие может стать козырем, который перетянет чашу весов. Неужели это не стоит каких-то жертв?

– Не стоит, Петя, – покачал головой Басов. – Не стоит и слезинки одного ребенка. И уж тем более – вырезанного города.

– Но ты же знаешь, что прольется еще море слез и реки крови! – закричал Петр. – Взгромоздится гора несправедливостей. Почему ты не хочешь пожертвовать малым ради великого?

– Потому что тот, кто сеет ветер, пожнет бурю, – спокойно произнес Басов. – А еще – для меня важно, что эти реки и моря прольются не по моей вине.

– Ты фехтовальщик, – вскипел Петр. – Ты отправил на тот свет десятки, а может, и сотни людей. Их оплакали сотни родичей.

– Не я хотел этих боев и не я их начинал, – помотал головой Басов. – Больно уж ты рвешься доказать, что если ты в грязи, то и никто рядом не чист. Но дело в другом. Зачем чужое грязное белье перемывать? О будущем надо думать. А сейчас я могу позволить себе ни на кого не нападать, а ты нет. Ты должен выступить агрессором, иначе проиграешь. В этом я тебе не помощник.

– Ты оставляешь меня одного, – погрустнев, произнес Петр. – Ты и я. Два человека, единственные в этом мире, кто знает, как пойдет история дальше. Вдвоем мы были бы непобедимы.