— Нет. За ней приедет кто-то с материка, и они хотят, чтобы она была в состоянии разговаривать.

Мое облегчение было коротким. Они хотят, чтобы я была в состоянии разговаривать? Мне не сделают лоботомию только потому, что кому-то это доставит неудобства?

Стальные наручники замкнулись на моих запястьях с громким щелчком. Я хотела драться, но едва могла двигаться. Я боялась нового поражения, и они потащили меня куда-то в другую от моей камеры часть тюрьмы. Мое сердце заколотилось, и я попыталась встать, сделать что-нибудь! Ушибы и наручники были незначительны по сравнению с реальностью, что эти люди могли бы что-нибудь со мной сделать — порезать меня так же, как Ральфа — и никто даже не задумался бы об этом дважды, просто меньше хлопот.

Шум из столовой стихал, и остались только я и мои охранники, тащившие меня по полу мимо череды запертых железных дверей. Они поставили меня перед твердой каменной стеной, за ней был невидимый океан. У меня заколотилось сердце, и адреналин побежал к ногам, когда они остановились, чтобы один из них смог открыть дверь камеры. Открыть ее можно было только вдвоем, один вошел со мной в камеру, другой стоял у панели дистанционного управления. Звук скрипнувшей двери остудил меня, и я стиснула зубы от боли в коленях, когда они начали подгибаться под моим собственным весом.

— Наслаждайся дырой, — сказал охранник и толкнул меня внутрь мимо внешней металлической двери и внутренней обычной в стандартную коробку пять на девять. Я упала, зрение помутилось от боли в коленях, и закрывающаяся дверь захлопнулась прежде, чем я смогла бы даже поднять лицо. Вторая дверь грохнула секундой позже первой, отрезая свет, но прежде я успела увидеть, что в камере есть туалет, раковина и больше ничего.

Они даже не смеялись надо мной, пока их голоса слабели, я была настолько незначительна, что они обо мне не разговаривали.

Я медленно распрямила ноги, двигаться было трудно, потому что руки все еще были скованы у меня за спиной. Чувствуя себя больной, я ползла, пока не уперлась в стену. Она была металлической, даже чересчур металлической, и холодной. Тихие звуки моего дыхания становились громче. Кто-то по соседству плакал, но я не плакала.

Я никогда быне заплакала.

Металлические стены и пол были холодны, дрожь прошла пару часов назад, теперь же я просто окоченела. Под коленками так распухло, что я даже не могла согнуть ноги. Они болели, пульсируя болью, которая не уходила, так что я смирилась с ней. Прочная входная дверь оставалась закрытой, и в комнате было темно, хоть глаз выколи. Я не видела стены, но пройдя вдоль них, обнаружила туалет, что было трудно, ведь я все еще была в наручниках, и раковину. Я сидела в углу возле двери, вытянув ноги на холодном полу, надеясь, что опухоль спадет. Вытаскивать скованные руки из-за спины было пыткой.

Я поняла, что пропустила завтрак, когда учуяла слабый запах лазаньи, который появился и исчез. Моим обедом был салат. Я не съела его, поднос так и стоял у двери, где его оставила женщина. Затейливый наряд, видимо, должен был сказать, что она разжалованная богиня.

До меня донеслось царапанье когтей по металлу, и сердце забилось где-то в горле; я напряженно уставилась в темноту, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. «Крыса?», — подумала я. Я их не особо боюсь, но я же ни черта не вижу. Вздрогнув, я попыталась согнуть ноги в коленях. Запах железа и камня разбудил воспоминания, во мне проснулась надежда, и я замерла.

— Биз? — прошептала я.

Глухой удар потряс меня, и адреналин хлынул в кровь, когда пара светящихся глаз повернулась ко мне, зависнув в футе над полом.

— Мисс Рэйчел, — прошептал юная гаргулья, его когти заскребли по полу, когда он подошел ближе. — Я знал, что найду вас!

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, чувствуя, как тело расслабляется. Я протянула к нему руку, и в момент, когда холодные кончики моих пальцев коснулись гаргульи, незнакомый рисунок лей-линий Западного побережья ворвался в мои мысли. Я отдернулась, потрясенная. Черт побери, мне действительно хотелось обнять кого-нибудь, но Биз меня вырубит.

— Извините, — сказал он, его большие подвижные уши прижались к голове, как у щенка, освещенные слабым светом его глаз. Острые уши были покрыты белым мехом, как и кончик лысого хвоста, напоминавший львиный. Биз с шуршанием сложил свои кожаные крылья, его морщинистое тело выглядело молодо, несмотря на трещины и шероховатую серую кожу.

— Как ты сюда попал? — прошептала я. — Айви с тобой? Она вылетела сюда?

— Здесь только я и Пирс, — гордо ответил гаргулья. — Мы прыгнули по линии. Прямо из вашей кухни.

— Пирс! — воскликнула я, и вздрогнула. Буду говорить еще немного громче, и охрана может услышать. — Он сбежал от Ала? — о Боже, демон обвинит в этом меня, и неважно, что я в тюрьме.

Слабо вспыхнули плоские, черные зубы Биза — он улыбнулся.

— Нет. После того как вы чуть не погибли от этого проклятья, связанного с душой, демон решил послать кого-нибудь за вами присмотреть. Пирс хотел этого, мог справиться, и ему не нужно ничего платить.

— Ты шутишь! — почти прошипела я, но задумалась: может, одна из причин, почему Ал согласился на это, была связана с тем, что он боялся, что Пирс может застать его спящим и убить. Ведь серебряные браслеты ему почти не мешали. Это потрясло меня и могло немало удивить Ала.