Следующая моя остановка оказалась более чем символичной: два аккуратных холмика на солнечной полянке с воткнутыми в них деревянными крестами. На гвоздике висел гранёный стакан, а в траве блестела пустая бутылка из-под водки. Ещё там торчала из земли табличка, одна на двоих. Надпись на ней гласила: «Покойтесь с миром, братья Кутузовы!» Она-то меня и привела в чувство. Автор явно переборщил в своем стремлении нагнать на путника страх. Значит, есть смысл идти дальше, раз они этого не хотят.

Задремавший во мне оптимист встрепенулся и с новой силой стал крутить педали, пока мы не выбрались с ним из чащи, и перед нами не открылась совершенно нереальная панорама: пустынная бухта, обрамлённая с обеих сторон скалами, берег, устланный ослепительно-белым песком, и самое главное — водопад. Не высокий, но со своей собственной купелью. Даже на расстоянии я почувствовал её прохладу и безупречную чистоту.

Радостное омовение, сопровождавшееся неприличными визгами, произошло в лучших традициях жанра: я чуть не захлебнулся и потерял один кроссовок, что меня несколько остепенило. Откашлявшись от попавшей в лёгкие воды, я в очередной, который уж раз на сегодня, замер от неожиданности — у самой кромки леса, прикрытый тенью и пальмовыми листьями, притаился шалаш.

Внутри царил порядок, однако ничто не указывало на недавнее пребывание здесь живого человека. Скелета я тоже не нашёл. Убранство хижины составляли: лежанка, покрытая выцветшими тряпками, горбатенький самодельный столик, на котором лежала потрёпанная книга, стопка коробок с «дошираком» (если верить надписям) и портрет Путина, приколотый к стене — то есть, практически, полный джентльменский набор Робинзона.

Поставить себя в один ряд со знаменитым героем Даниэля Дефо я могу лишь с большой натяжкой. В отличие от него, я сразу стал обладателем комфортабельного жилища, и лежащая к кармане шорт зажигалка освобождала меня от малоприятных упражнений по добыче огня. К тому же, «доширак» оказался не бутафорским. Если употреблять экономно, по три дозы в день, то запасов хватит недели на четыре — я подсчитал. Правда, оставался ещё шанс, что вернётся хозяин, и тогда придётся уступить ему половину. Я справился с этой дилеммой, уничтожив весь «доширак» уже к вечеру следующего дня, после чего приступил к изучению лагуны на предмет продуктов питания.

Мне посчастливилось поймать трепанга. Не знаю, почему его называют «морским огурцом». По сути своей это червяк, и пусть он даже не думает примазываться к благородным овощным культурам. Я выпотрошил его, зажарил на огне, подсаливая морской водой, и вернулся за следующим.

С того дня трепанги стали моей основной пищей, поскольку бухта кишела этими ленивыми малоподвижными тварями. Я даже немного опасался кровной мести с их стороны. Ловить рыбу я не рискнул — их красота обманчива и порой смертельно токсична. А играть в пятнашки с креветками и крабами — занятие, отнимающее много жизненных сил, с мизерным результатом. Попадались ещё моллюски, но я как-то к ним не очень. Наверное, с рецептами не повезло.

Из приличной еды лишь однажды ко мне на огонёк заглянула акула, расслабленная и важная. Взяв сучковатую палку, я битый час вызывал её на дуэль, награждая обидными прозвищами.

– Эй, ты!
– кричал я.
– Жалкий кусок пирога! Котлета недобитая! Уха прокисшая!

Она в упор меня не замечала и лишь тупо нарезала круги. То ли сытая была, то ли опытная. Глядя на неё, я вспомнил одну песню*, в которой автор мечтал после смерти превратиться в акулу, чтобы вот так дефилировать по воде, наконец-то наслаждаясь жизнью. Для кого-то сбылось.

* Акула — песня в исполнении Андрея Козловского.

В поисках разнообразия рациона я предпринял несколько осторожных походов в чащу, боясь потерять дорогу к насиженному месту. Поймать птицу или животное я даже и не мечтал, но одна вылазка закончилась тем, что я наткнулся на банановый куст с недозрелыми плодами — точь-в-точь такими же, как продавались в далёкие советские времена. А ещё я нарвал лавровых листьев с какого-то дерева — по крайней мере, запах они имели соответствующий.

Желудок мой выразил протест по поводу зелёной банановой кожуры и трепангов с «лаврушкой», согнув меня в три погибели, и я, чтобы отвлечься от судорог, удосужился полистать единственную имевшуюся в моем распоряжении книгу. Поскольку обложку она потеряла ещё до встречи со мной, я не знаю ни названия, ни автора, но некоторые мысли из неё мне показались интересными.

«Функциональная грамотность, - утверждала книга.
– это способность человека вступать в отношения с внешней средой и максимально быстро адаптироваться и функционировать в ней».

И далее:

«О существовании ФГ мы узнаем, только столкнувшись с её отсутствием. Поэтому приходится говорить не столько о ФГ, сколько о ФБГ (функциональной безграмотности), что является одним из определяющих факторов, тормозящих развитие общественных отношений».

Вот оно, значит, как. И ведь не поспоришь.

От размышлений по поводу прочитанного меня оторвал голос, прозвучавший над самым ухом:

– Поможите, люди добрые! Кто чем может!

Передо мной стояли двое: мужчина и женщина. Оба в лохмотьях. Босые. И какие-то полупрозрачные.