Генен перевернулся на спину в воде, Длинный Хвост подплыл поближе и устроился у него на животе, точь в точь как выдренок у матери. Шаман принялся расчесывать густую рыже-бурую шерсть у него на голове и шее, не когтями, как это сделала бы мать, съеденная косаткой, а костяным гребнем. Достаточно приласканный, Длинный Хвост направился к скале, самочки и детеныши за ним. Три зверя обследовали подножия камней, вышли на берег, и устроили возню. Длинный Хвост на некоторое время скрылся под водой. Он вынырнул, лапами прижимая к пушистому животу крупную двустворчатую раковину и круглый камень. Пристроив и то, и другое поудобнее, зверь сгреб первое правой лапой, взял второе в левую, и принялся бить по раковине, пока одна из створок не раскололась [195] . Уронив камень в воду, Длинный Хвост с явным наслаждением вылизал содержимое из таким образом открытой раковины и вновь погрузился в реку. Детеныши, плававшие рядом и внимательно наблюдавшие, нырнули следом.

– Похоже, они здесь прокормятся, – заключил Подымающий Уусик, выйдя на темный песок.

– Так что, где на якорь встаем? – прокричал кто-то с корабля.

– Покажешь им подход к ледовой кромке с юга, на выходе из залива? – спросил Защитник Выдр.

– А ты, учитель?

– Останусь здесь на несколько дней. Мне надо спросить совета у защитницы табу.

– Почему? Атшенов ведь растерзали другие духи на зеленом острове?

– Совет не про это.

– А про что?

– Как Инну остаться Инну, когда лед отступает, как поддержать заклинания, чтобы Тугныгак не вырвался на волю. Я много про это думал, хочу, чтоб защитница подсказала, верно ли. Мало нас. В одной танской деревне народа живет больше, чем во всех стойбищах отсюда до Изогнутого Острова. Они сюда придут, со своими обрядами, своим волшебством, как нам наши чары сохранить?

– Их табу научить? Я уже начал, – гордо поделился Подымающий Уусик.

– Это, – согласился старший генен. – И не только это. Сила волшебства багряной гегемонии, танов, и венедов – в письменах. Я думаю, надо будет записать все наши рассказы, все табу, и все заклинания, и научить всех детей, чтобы они могли их и прочитать, и переписать. Тогда, даже если весь лед растает, слова останутся, Инну себя не забудут, и Тугныгак не разорвет пут.

– Про слона, который не мог остановиться, ты мне уже рассказывал, – Тира перегнулась через край челна и взглянула вниз.

Танемарк был на редкость красив сверху. Солнце отражалось в ручьях, озерах, и фьордах, леса и луга отсвечивали разными оттенками зеленого, скалы чернели, валуны серели. Знаки того, что земля обитаема, были на диво малозаметны – здесь ниточка дороги, там челны у пристани на синеве фьорда. По берегу моря на восток, бакштагом шли три повозки под парусами – торговый поезд в Зверин.

– Ощущение как раз такое же, как полет на воздушном шаре – тебя куда-то тащит, а повернуть не можешь, – продолжил Горм. – На слоне вдобавок и качает. Корабль может идти против ветра галсами, повозка, вроде тех внизу, вполветра, не круче, а шар – куда ветер дует, туда и летит, ни привестись, ни увалиться. С другой стороны, куда ни прилетим, все хорошо. К бодричам, так к бодричам, через проливы к Хакону с Нидбьорг – тоже неплохо. С третьей стороны, если дует совсем не туда, можно поменять высоту или приземлиться.

– Как бы как раз над проливами не заштилеть и не остаться без топлива, – обеспокоилась Тира. – Тебе, может, нравится грести, но эта забава не для меня.

– В любом случае, у нас только одна пара весел. Нет, на воду постараемся не садиться, слишком большая опасность утопить оболочку. Вот что еще мне приятно в этом путешествии на воздушном шаре, так что хоть красоты земного круга простираются во все стороны на десятки рёст, но самое в нем красивое я могу обхватить руками, – конунг заключил анассу в объятия. Поскольку их лица сблизились, последовал поцелуй.

– Ты колючка! – возмутился Горм, переводя дух и указывая на вычурную заколку из желтого золота с финифтью на красном плаще Тиры.

Его спутница расстегнула плащ и кинула на скамью челна. Туда же вмиг полетело и корзно конунга, сработанное в Альдейгье, но отороченное по низу мехом ильки [196] , привезенным из Фрамиборга.

– Помоги, – сказала анасса, подняв волосы вверх обеими руками.

Горм не сразу занялся крючками на спине плотно облегавшего самый красивый в земном круге стан, сперва отвлекшись на трогательно тонкую шейку с ниспадающими на нее с затылка прядками темных волос, вьющихся колечками, потом вдруг засмеявшись.

– Что ты у меня там нашел смешного? – удивилась Тира.

– Не у тебя… Кром, верно, пытался решить: «Как победить чудовищ тьмы?» Йокки не спал ночами: «Как восстановить закон?» А есть еще один вопрос, что искони не дает мужам покоя: «Как это расстегивается?»

Анасса только рукой махнула.

Некоторое время спустя, уютно свернувшись вместе с Тирой в гнезде из плащей и другой одежды, Горм, созерцательно отслеживая взглядом золотой узор, бежавший по умилительно высунувшемуся из мехов и тканей плечику его спутницы в воздушном путешествии, задумался вслух: