Шрифт:
— Терзание есть разделение членов до телесной погибели! — говорил клеймённый по щекам мудрец.
Рядом с государем, по другую сторону от Вассиана, чавкая, глодал кость карлик в атласном кафтане. Иоанн подвинул ему раскрытую книгу, что мокла в масле опрокинутой лампады, и ткнул пальцем:
— Отсюда мне читай!
Из всех книг Иоанн признавал сейчас только Евангелия и Откровение. Остальные в уходящем мире были бесполезны.
— «Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас», — начал читать карлик, не откладывая своей кости. — «Исус сказал ему: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп?»
Иоанн заплакал. Столько времени он был другом Федьки, и Федька не узнал в нём Исуса?.. Это хуже предательства.
— Он меня не узнал, слышишь? — Иоанн потряс Вассиана за плечо.
Сидевший неподалёку от царя оплывший от пьянства мошенник открыл рот и подразнил Иоанна обрубком вырванного языка. Потом задрал на себе рубаху и надул голый синеватый живот. В животе забурчало, и оттуда послышалась неразборчивая, но человеческая речь: «Не знаю тебя! Не знаю тебя!»
— Второй Ангел умертвляет, — не прекращал гудеть безымянный чародей. — Умертвление есть нанесение погибели без пролития крови. Сие вкупе: орудьями дубиной, батогами, плетями, также дыба и кол…
— Третий Ангел с Седьмым дружен, — пояснил чародею какой-то другой мудрец. — Лучшая казнь — варение в кипятке, составная мука, когда огнь и вода соединяются для блага человека…
Иоанн стащил с головы Вассиана клобук, смял его и вытер лицо. Измятый клобук Иоанн напялил на голову карлика и неестественно захохотал. Вассиан тоже угодливо захохотал.
А чернокнижники продолжали свой разговор.
— Составная мука суть образ жизни до рожденья и после смерти, — подняв палец, вещал еретик с вырезанными ноздрями, — ибо душа рождается в воде крещения, а перед входом в загробный мир течёт река огня, которую лишь чистые души могут перейти.
— Удушение вервием через повешенье или просто так и удушение дымом в бане тоже есть умертвление, — добавил беззубый колдун.
Вассиан перетащил к себе книгу, которую прежде читал карлик. Перебросив несколько листов, он прочёл:
— «…И даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек»!.. О тебе сказано, государь!
Иоанн, собирая мысли, мучительно напрягал слух. В шуме и гаме вот-вот прозвучат золотые слова великой правды. Они именно так и должны быть изречены — в суете, чтобы те, кому не надо, не разобрали их, не отличили, не услышали.
— Сожжение благая смерть, ибо она очищение! — говорил мудрец.
— Душа — бестелесный огонь, и земной огонь, пожирая телеса, освобождает душу! — вторил другой.
Вассиан тоже слушал многоголосие ведунов, только притворяясь пьяным. Он знал, чего ждёт Иоанн.
— Кто посмертно над душами властен, тот истинный государь! — вскинулся Вассиан, обращаясь к царю. — Разве же ты не властен, когда можешь дать жизнь душе или же сгубить её?
Тело убить — это просто. А бессмертную душу убить — это надо уметь! Кто властен над душой после смерти тела — тот и есть Исус!
— Третий Ангел губит с кровью, — бубнил мудрец, потеряв нить, которую теперь держал Вассиан. — То есть зарезание и закалывание…
По библиотеке в одних нижних рубахах ходили голоногие и голорукие девки с распущенными волосами — прислужницы. Они тоже были пьяные. Они доливали вино в и так полные чаши или совали гостям пустые тарелки.
Два пророка друг напротив друга читали вперебой:
— «И я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными. И зверь, который был и которого нет, есть восьмый, и из числа семи, и пойдёт в погибель».
— «Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена… И жена облечена была в порфиру и багряницу и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою… И на челе её написано имя: тайна, Вавилон великий…»
— Новый Вавилон, город Вавилон!.. — зашептал Вассиан государю.
Иоанна повело, и он схватился за стол, отыскивая равновесие.
— Новгород! — закричал Иоанн. — Новгород — Вавилон!
— Жигимонт! — напомнил Вассиан.
— Новгород — зверь сатаны, а Жигимонт — сам сатана! — Иоанн в озарении разинул рот и зажмурился.
Чревовещатель надул брюхо, и оно заурчало: «Сатана! Сатана!»
— Три Ангела тремя казнями казнят, — талдычил мудрец без ноздрей. — Казнью зверями, казнью телесным недостатком в питье и пище и казнью отравой…
— Седьмой Ангел казнит сожжением, — вторил ему чернокнижник.
В сумеречном бреду Иоанна ткалось новое понимание вещей, в сознании увязывались картины Писания и опыт его жизни.
Иоанн обвёл взглядом стол с колдунами и еретиками. Среди мудрецов сидел мертвец с гнилым лицом. Он держал кубок, и девка-прислужница наливала ему вина.