Я пришел в институт с уже сложившимся коллективом высокопрофессиональных специалистов, большинство из которых работало в 23 ГМПИ десять и больше лет.

Главной моей заботой было сохранение и дальнейшее развитие трудового коллектива.

Объем работы института увеличивался, требовались новые кадры. Старые работники уходили на пенсию — опять надо новых людей. Основной источник пополнения кадров — плановое поступление молодых специалистов, окончивших институты и техникумы. В то время молодые специалисты обязаны были отработать два года в той организации, куда их в плановом порядке распределили. Заявки 23 ГМПИ подавал заблаговременно по установленному порядку, а месяцев за шесть перед окончанием в институтах и техникумах проводился персональный предварительный отбор. Наши заявки практически всегда выполнялись. Молодые специалисты, прибывающие по распределению, как правило, были людьми отличными во всех отношениях. Но, отработав положенное время, многие специалисты уходили в другие организации на более высокие оклады. Удержать работника было можно, если повысить ему оклад. Повысить оклад можно было только повысив специалиста в должности или изменив его тарификацию.

Для того, чтобы сохранить кадры, приходилось делать странные, если не сказать, дурацкие действия, но дававшие положительный результат. Текст дальше пойдет казенный, но по-другому суть дела изложить трудно.

По утвержденным плану, фонду заработной платы и выработке ежегодно составлялось штатное расписание, где все тютелька в тютельку соответствовало нормам и правилам. Дальше начинались фокусы. В штате было много техников и инженеров с минимальным должностным окладом, под это большое количество техников и инженеров регистрировалось нужное количество руководителей проектных групп, старших инженеров и старших техников с максимально возможным должностным окладом.

Должности с минимальными окладами были не заполнены, т. е. они были вакантными. На такой оклад найти в Ленинграде желающего не представлялось возможным. Руководитель группы сам сидел за доской и выполнял работу квалифицированного старшего инженера. Получалось, что в штатном расписании были все 100% должностей, а на самом деле в организации работали не более 70% и прекрасно справлялись с выполнением плана. По здравому смыслу в организации не нужно было столько начальников, главных специалистов, руководителей групп и других громких наименований. Нужны были высококвалифицированные специалисты с хорошими окладами на должностях исполнителей, а не начальники, которых в штатном расписании было избыточное количество.

Чтобы не «задирать» выработку, в военно-проектных организациях на вакантные низкооплачиваемые должности брали матросов и солдат срочной службы, которых использовали на всяких подсобных работах, в том числе на ремонтных работах.

Производительность труда в проектных организациях была низкая, в том числе и потому, что некоторые работали так, как им платили, а платили мало. Многие директора проектных организаций, в том числе и я, хотели, чтобы организации устанавливали только план и общий фонд заработной платы. А сколько людей мы, директора, будем держать на своих предприятиях, сколько им платить и как называть их должности — это никого не касается. По моим прикидкам в нашем институте, не увеличивая общего фонда зарплаты, можно было бы вдвое сократить численность работающих за счет интенсификации при увеличении зарплаты каждого работника в два раза.

Реальность этих моих прикидок была в нашем институте проверена экспериментом. Для разработки рабочих чертежей компрессорного и баллонного хозяйства испытательного центра 40-го института, о котором я ранее упоминал, силами имеющейся в институте специализированной проектной группы по всем нормам требовался год. Увеличить состав группы было нереально — редкая специальность. Командование требовало сделать за 3 месяца. В виде исключения этой группе разрешили выплатить крупную премию, если сделают за три месяца. Сделали. В четыре раза быстрее нормы. В четыре раза меньшим количеством людей.

Я понимал, что так сразу на это государство не пойдет. Если все вокруг начнут работать по-новому, то вместо объявлений: «Требуются на работу» появятся: «Ищу работу».

В начале семидесятых годов Председатель Правительства СССР А. Н. Косыгин провел в Москве совещание по реорганизации проектного дела в стране. На совещании, которое проходило в концертном зале гостиницы «Россия», были заведующие отделами ЦК КПСС, союзные и республиканские министры, руководители проектных институтов, органов экспертизы и заказчика. От проектных организаций ВМФ на совещании был я. Открывая совещание, Косыгин сказал, что хочет уяснить три главных вопроса: почему стоимость строительства оказывается в два-три раза выше проектной, почему разработка проекта тянется так долго, что по его завершении технология устаревает, почему проектные решения не стимулируют технический прогресс в строительстве.

Совещание выявило то, что все и так знали. Знал это и Косыгин. Он хотел найти пути, как устранить эти недостатки.

Строительство велось за счет бюджетных государственных денег в интересах какого-либо министерства или ведомства, каждое из которых хотело получить от бюджета как можно больше. Если сразу заявить полную стоимость строительства, то эту стройку не разрешат. Называли меньшую стоимость и начинали стройку, а когда половина сделана — не бросать же ее, надо заканчивать. Шел процесс «выбивания денег» из бюджета только в пользу «выбивателя»: в надежде на то, что государство справится. Все давили на проектную организацию — давай дешевле. Экспертизе тоже надо отличиться. Она тоже удешевляла проекты, потом в своих годовых отчетах проставляла сотни миллионов рублей, сэкономленных по ее настоянию. Рекомендовали ужесточить работу экспертизы. В плюс ей ставить работу, когда выявляется заниженная стоимость строительства. Посоветовали резко ограничить круг должностных лиц, принимающих решение о начале строительства.

Разработка проекта тянулась так долго потому, что государственными нормативами была утверждена такая стадийность проектирования и такой объем на каждой стадии, что быстрее никак не сделаешь. Рекомендовано внести изменения в нормы, что было сделано в ближайший год.

Проектные решения не стимулировали технический прогресс в строительстве потому, что строители принимали только тот проект, который они могли сделать. Каждая проектная организация имела перечень тех изделий, которые она должна была применять, каждый проект обязательно согласовывался с конкретной строительной организацией. Здесь рекомендации были стандартными — продолжать работы по совершенствованию технического уровня и внедрения всего передового.