— Атиний в свое время прославился умением заставлять людей говорить.

Лука тупо посмотрел на Меридия.

— Центурион Атиний хорошо знает человеческие слабости.

— Да уж, думаю, он хорошо научился этому, участвуя во многих войнах.

— Но женщина куда хуже. Она… — Его голос упал.

— Ты не сказал им ничего лишнего? — нахмурился Меридий.

В ледяных глубинах глаз Луки вспыхнула злоба, но он ответил очень спокойно.

— Они и так знали, что за нападением на их монастырь стоишь ты. А больше мне им было нечего сказать. Ты же мне не сообщил, что мы ищем.

Это было чистой правдой, по крайней мере относительно самых важных сведений. А об этом Меридий и сам знал не слишком много. Ему дали четкие указания, что именно следует сообщить храмовой страже. Только самое необходимое для выполнения их священного долга. И Лука лишь подтвердил, насколько мудрым было такое решение.

— Я разработал новый план. Епископу Афанасию будет предложено послать с тобой лучших своих людей. У тебя есть какие-нибудь возражения?

— Нет, если это действительно опытные люди.

— Хорошо. Я распорядился насчет путешествия в Иерусалим. Отбываю сегодня днем. Афанасий великодушно предоставил для тебя чистую одежду и припасы. Я пришлю их в твою келью. Иди и готовься. Что же касается отшельника и проповедника, я оповещу тебя, когда решу, что с ними делать.

Лука переминался с ноги на ногу, явно желая что-то сказать.

— Что такое?

— Когда все кончится, если решишь вознаградить меня с обычной для тебя щедростью, то я хотел бы получить в собственность Калай, эту женщину-прачку.

Меридий небрежно махнул рукой.

— Поскольку она абсолютно ничего не смыслит в цели наших поисков, можешь делать с ней все, что угодно.

На губах Луки заиграла еле заметная, но устрашающая улыбка.

— Что с твоими ранами, Лука? Ехать верхом сможешь?

— Смогу.

Лука поклонился в пояс, сморщился от боли и неуклюже пошел в сторону массивной двери. Когда он распахнул ее, внутрь подул прохладный ветерок и страницы старинных книг зашевелились.

Меридий глядел, как на поверхности стола ветер закрутил небольшой вихрь из пылинок. Сверкая в лучах солнца, они опустились ему на плечи. Раздраженно отряхнувшись, он посмотрел на заваленные книгами полки. Сплошная ересь. Он принялся снимать их с полок одну за другой и укладывать на стол.

Прежде чем закончится сегодняшний день, все они должны быть сожжены.

Зачерпнув чашкой воды в окаймленном пальмами пруду, Калай посмотрела вверх. Небо было усыпано звездами. Хотя Кир и возражал против стоянки в этом месте, поскольку плохо знал его, они сделали привал. Все смертельно устали. А если не дать отдохнуть лошадям, то эти несчастные твари просто рухнут.

Варнава спал, лежа на песке в пяти шагах от нее, положив голову на мешок с книгами и свернувшись калачиком. Справа от него лежал Заратан, напоминавший груду скомканной одежды. В свете звезд их лица казались призрачно-белыми.

Кир сидел у пруда, держа в руках молельный шнурок. Меч лежал наготове, на расстоянии вытянутой руки. Калай видела следы тяжелой внутренней борьбы в каждой складке его напряженного лица. Он непрестанно завязывал и развязывал узлы на шнурке. За последний час он десяток раз связал весь шнурок в узелки и снова развязал и, похоже, не собирался прекращать свое занятие. Сейчас шнурок лежал у него на колене. Он завязал узел, опустил шнурок на песок, затем его лицо исказила гримаса, он снова поднял шнурок и завязал следующий узел. После этого скомкал шнурок и сжал его в кулаке.

— Собираешься использовать его, чтобы повеситься? — спросила она, подходя к нему.

— А? — переспросил он, словно только что вспомнив о ее существовании.

Она присела рядом и показала на его сжатые кулаки.

— Я о том, как ты выжимаешь остатки жизни из своего молельного шнурка.

Монах слегка ослабил хватку.

— Кир, у тебя не было выбора. Жаль только, что ты не всадил кинжал между ребер этого ничтожного мамзера с ледяным взглядом, прежде чем нас спугнули. На самом деле ты мог, но не стал это делать. И я не понимаю, за что ты себя так казнишь.

Черные кудрявые волосы Кира, пропитанные потом и покрытые грязью, свисали ему на плечи, перепутавшись с бородой и усами.

— Ты и не сможешь понять.

Их лошади безмятежно щипали травку неподалеку, у берега пруда. Исхудавшие создания нуждались в малейшей возможности хоть как-то подкрепить свои силы.

— А ты попытайся объяснить.

Кир завязал еще один узел.

— Я не хочу говорить об этом.

— Когда мужчина так отвечает, значит, он чего-то стыдится.