— Может, да, а может, и нет, — возразил Род. — Она сказала что-то насчет дедушки.

У Мэтта похолодело на сердце. Это могло означать только одно.

— Значит, все кончено, — хрипло сказал он. — Я знал, что это долго не продлится. Без любви…

— Без любви с твоей стороны, — перебил его Род. — Сабина сказала, что устала любить человека, который не любит ее, и я должен признать, что она права.

Мэтт вздрогнул, как от удара.

— Она это сказала?

— Что она любит тебя? Да. — Род схватил своего друга за воротник рубашки и хорошенько встряхнул. — Очнись, ковбой! Я ведь тебя знаю! Ты слишком горд и не доверяешь женщинам, но сейчас ты ошибаешься! Если бы ты видел Сабину, если бы слышал, как дрогнул ее голос… Если бы не твои сломанные пальцы, клянусь Богом, я расквасил бы тебе нос!

— Ты так к ней привязан? — спросил Мэтт, удивленный страстной речью обычно невозмутимого Рода.

— Еще бы! Я же видел, как эта женщина старается заслужить твою любовь. А теперь она решила, что с нее хватит, и уехала, а ты стоишь здесь как столб…

Род сверкнул на друга глазами. Он ошибался, Мэтту было вовсе не все равно. Он мягко отвел руку старика, все еще сжимавшего ворот его рубашки.

— Послушай, приятель, подожди, пока дым рассеется.

Широкая улыбка осветила лицо Рода.

— Я тебя правильно понял?

— Правильно, — сказал Мэтт, снимая с вешалки у дверей свою шляпу. — Я не сдамся без борьбы.

Примерно в пяти милях от дома Сабина заметила движущееся навстречу ей облачко пыли. Наверное, это Род, решила она, едет в город за продуктами. Конечно, он будет удивлен, увидев, что она возвращается. Ну и пусть. Она готова снова проглотить свою гордость.

Грунтовая дорога вилась вдоль изгороди, сквозь которую на островках зеленой травы виднелись первые полевые цветы. Яркое весеннее солнце сияло на небе, и редкие пушистые облачка медленно плыли на нем.

Боже мой, подумала Сабина, мало того, что я полюбила Мэтта, я полюбила и этот край. Вайоминг — чудесное место, чтобы жить и растить детей… если, конечно, мне посчастливится иметь их.

Ей не хотелось уезжать отсюда, несмотря ни на что. Даже если Мэтт ее бросил, она уже не сможет вернуться к своей прежней жизни в Окленде.

Но, может быть, еще не все потеряно? Вдруг Мэтт все ей объяснит? Она во что бы то ни стало должна увидеться с ним и сказать ему…

Громкий звук автомобильного гудка ворвался в ее мысли, и она испуганно нажала на тормоза. Навстречу ей несся красный пикап. Свернув на обочину, Сабина остановила свой джип и судорожно перевела дыхание.

Пикап резко остановился на противоположной стороне. Его дверца распахнулась, и высокий худощавый мужчина, выпрыгнув из машины, побежал к Сабине.

Она, не раздумывая, рванулась навстречу. Они столкнулись посреди дороги, между двух машин, и бросились в объятия друг друга.

— Ты здесь! — воскликнули они в унисон и смущенно рассмеялись.

Потом Мэтт попытался поцеловать ее, но Сабина уклонилась от его губ, понимая, что иначе она никогда не осмелится сказать то, что собиралась.

Он слегка отстранился, и его глаза сверкнули.

— Что такое? Ты не рада видеть меня? — с вызовом спросил он.

— Я рада, — ответила она, — но сначала нам надо выяснить кое-что.

Уголок его рта дрогнул. Он с силой сжал ее плечи.

— Если ты имеешь в виду Ширли, то я все объясню.

— Нет, она меня не интересует, — выдохнула Сабина. — Я хотела поговорить о нас с тобой!

Мэтт нахмурился.

— Но Род сказал, что Ширли была здесь и что ты решила…

— Помолчи! — Она прикрыла ладонью его рот, но тут же поняла, что это ошибка, потому что Мэтт начал целовать ее пальцы. Сабина быстро отдернула руку. — Мэтт, — решительно проговорила она. — Я люблю тебя.

Мэтт широко раскрыл глаза. Он хотел что-то сказать, но Сабина снова рискнула коснуться рукой его рта.

— Пожалуйста, дай мне договорить, раз уж я набралась смелости. Я не знаю, когда именно это случилось, но мне кажется, что в тот первый вечер в «Лаки Джон». Иначе разве я решилась бы выйти за тебя замуж?

— Я и сам удивляюсь, — хрипло вставил Мэтт.

— Я не упрекаю тебя за это, — поспешно сказала она. — Ты, наверное, думал, что я сошла с ума…

— Нет, Сабина, ты не поняла, — перебил он. — Я удивляюсь себе.

— Теперь я действительно ничего не понимаю, — смущенно проговорила она.