Я никогда не буду чувствовать себя в безопасности, подумал он безо всякого страха, наблюдая за Ахмедом. Я рад, что оставил Ахмеда в живых, думал он, рад, что нам, Азадэ и мне, хватило ума остаться в алькове под прикрытием стены, когда началась стрельба. Если бы мы были здесь, в комнате…

Иншаллах. Его пальцы сомкнулись на ее кисти, и теплота ее руки успокоила его; ее дыхание оставалось ровным.

– Хвала Аллаху, – пробормотал он, потом заметил людей, державших Эрикки. – Вы, – повелительно бросил он им, – отпустите пилота!

Пропустив его слова мимо ушей, бородатые горцы взглянули на Баязида, который коротко кивнул. Эрикки тут же подошел к Азадэ, оттянул ворот свитера сзади, чтобы легче было доставать нож из ножен посередине спины, потом опустился на колени, держа ее за руку, и повернулся лицом к Баязиду, прикрывая своим огромным телом ее и Хакима.

– Ваше высочество! – Ахмед передал Хаким-хану сумочку.

Тот не спеша открыл ее и высыпал драгоценности себе на руку.

Изумруды, бриллианты, сапфиры, ожерелья, усыпанные камнями золотые браслеты, кулоны. По комнате прокатился восхищенный вздох. Оценивающе прищурившись, Хаким выбрал рубиновое ожерелье, стоившее десять – пятнадцать миллионов риалов, притворяясь, что не замечает сосредоточенных на нем глаз и почти физического запаха алчности, напитавшего комнату. Внезапно он отбросил рубины и выбрал кулон, стоивший вдвое, втрое больше.

– Вот, – сказал он все так же по-турецки, – это будет полным выкупом. – Он поднял бриллиантовый кулон и протянул его Баязиду, который, завороженно глядя на искрящийся огнем камень– солитер, шагнул вперед и протянул руку. Но прежде чем Баязид успел взять его, Хаким спрятал камень в кулак. – Как перед Аллахом, принимаете ли вы это как полный выкуп?

– Да… да, как полный выкуп, клянусь Аллахом, – пробормотал Баязид, не веривший, что Аллах подарит ему такое богатство: этого хватит, чтобы купить целые стада коз и овец, оружие и гранаты, шелка и теплую одежду. – Я клянусь в этом Аллахом!

– И вы немедленно покинете дворец с миром – как перед Богом?

Баязид оторвался мыслями от сокровища.

– Сначала нам нужно будет вернуться в свою деревню, ага, нам понадобятся вертолет и пилот.

– Нет, клянусь Аллахом, выкуп платится за безопасное возвращение пилота и вертолета, только за это. – Хаким разжал кулак, не сводя глаз с Баязида, который видел теперь только камень. – Вы клянетесь Аллахом?

Баязид и его люди не отрываясь смотрели на жидкий огонь, пылавший в неподвижной, как камень, руке.

– А что… что помешает мне забрать их все, все, – угрюмо произнес он, – что помешает мне убить вас, убить и сжечь дворец, а ее взять заложницей, чтобы пилот сделал то, что я ему прикажу, а?

– Ничего. Кроме чести. Или у курдов больше нет чести? – Голос Хакима стал сиплым, и он думал про себя, как все это возбуждает: выиграешь – будешь жить, проиграешь – умрешь. – Здесь больше, чем оставшаяся половина.

– Я… я принимаю это перед лицом Аллаха как выплату полного выкупа за пилота и… и за вертолет. – Баязид оторвался взглядом от алмаза. – За пилота и за вертолет. Но за вас, за вас и за женщину… – По его лицу струйками сбегал пот. Столько богатства передо мной, кричал ему мозг, столько богатства, так легко его взять, так легко, но здесь есть и честь, о да, еще как есть. – За вас и за эту женщину тоже должен быть справедливый выкуп. Снаружи взревел двигатель автомобиля. Люди бросились к разбитому окну. Машина неслась к главным воротам и на их глазах выскочила в них и полетела в сторону города внизу.

– Быстрей, – сказал Баязид Хакиму, – решайте.

– Женщина ничего не стоит, – произнес Хаким, пугаясь этой лжи; он осознавал, что должен торговаться или они все погибнут. Его пальцы выбрали рубиновый браслет, и он протянул его Баязиду. – Согласны?

– Для вас женщина, может быть, ничего и не стоит, но она многого стоит для пилота. Браслет и ожерелье, вон то, вместе с браслетом с зелеными камнями.

– Клянусь Аллахом, это слишком много, – взорвался Хаким, – этого браслета больше чем достаточно, он стоит больше, чем пилот и его вертолет!

– Клянусь всем огнем преисподней! Этот браслет, ожерелье и вон тот браслет, который с зелеными камнями.

Они принялись торговаться, предложения наталкивались на контрпредложения, с каждой минутой спор становился все ожесточеннее и злее, все вокруг внимательно слушали их, кроме Эрикки, который до сих пор метался в своем персональном аду, думая только об Азадэ и о том, где же врач, и как бы он мог помочь ей и помочь Хакиму. Его рука поглаживала ее по волосам, нервы натягивались до предела, готовые лопнуть в любую секунду из-за безостановочного крещендо яростных голосов двух торговавшихся мужчин, обменивавшихся все более грубыми оскорблениями. Потом Хаким счел, что нужный момент настал, и издал тягучий вой отчаяния, который тоже был частью игры.

– Мне вас не переспорить, клянусь Аллахом! Вы слишком хорошо торгуетесь, вы сделаете меня нищим! Вот мое последнее предложение! – Он положил на ковер перед собой бриллиантовый браслет, изумрудное ожерелье поменьше и тяжелый золотой браслет. – Вы согласны?

Теперь цена была справедливой, не такой высокой, какую хотел бы получить Баязид, но гораздо выше той, которую он получить рассчитывал.

– Да, – сказал он и сгреб свой выигрыш; комнату наполнило умиротворение. – Вы клянетесь Аллахом не преследовать нас? Не нападать на нас?