Больше не будет реинкарнаций. Если он погибнет, то навсегда.

Думать о таком исходе было невыносимо. Скуку вечного существования сменил страх, жуткий панический страх смерти.

Гоур не знал благодарить или же проклинать судьбу за свое чудесное спасение. Других членов Квоты Бессмертных постигла иная участь — большинство из них погибли, кто во время атаки на Элио, другие позже в Сфере Дайсона, третьих поглотила пучина О'Хара, где Семьи расы инсектов давно копили недовольство, а после падения Вуали логрианских устройств решились на открытый бунт против исконных хозяев скопления.

Он выжил.

Несколько лет спустя, вернувшись в Сердце Харма, Гоур с немалым удивлением обнаружил, что люди не уничтожили великий город, не тронули харамминов из низших каст, они лишь прорвались к залу реинкарнаций и изъяли всех кристаллы лже-логриса, лишив тем самым Квоту Бессмертных оплота своего могущества.

Теперь ему приходилось тщательно обдумывать, планировать каждое действие. Прошли те времена, когда Гоур мог запросто шагнуть под пулю, из скуки или потому что его тела начало дряхлеть. Тогда он был уверен, что спустя небольшой промежуток времени очнется в Сердце Харма.

Теперь любая неосторожность несла пугающую окончательность.

Гоур вновь учился бороться за жизнь, беспощадное время стало его врагом, он все сильнее ненавидел существ, разрушивших вечность для избранных, возродивших Логрис, и вернувших силу закону, провозглашенному логрианами почти три миллиона лет назад.

Конечно, знания и опыт вечного существования не исчезли из сознания Гоура. Он по-прежнему оставался циничным, трезвым и расчетливым, но возможность к реализации планов мщения, что вынашивал его рассудок, в создавшемся положении оказалась ничтожно мала.

Инсекты и логриане, обслуживавшие исполинский город, находясь на положении рабов, были освобождены людьми и покинули планету. Немногие из харамминов, не принадлежавших к Квоте Бессмертных, сами влачили жалкое существование на руинах былого величия.

Как ни горько было признать, но его народ за миллионы лет безграничного владычества, утратил все достижения собственной цивилизации, им незачем было развиваться, когда в распоряжении любого хараммина всегда находилась изобретательность логриан и рабская покорность орд инсектов.

Но мы были цивилизацией, имели свои достижения, — размышлял Гоур. — Пусть все происходило очень давно, еще до нашествия предтеч, но…

Но где искать наследие собственного прогресса, если с той далекой поры не сохранилось ни одного пригодного к эксплуатации устройства, созданного руками харамминов?

Пережив период отчаянья, он начал искать ответ на мучившие его вопросы. Годы, потраченные в древних библиотеках Сердца Харма, едва не свели его с ума, — за истекшие миллионы лет там накопилось столько плевел, принадлежавших к кичливой, безрассудной, жестокой эпохе Квоты Бессмертных, что среди них только безумец мог бы пытаться отыскать зерна истины, свидетельствующие о великом прошлом цивилизации Харамминов.

Чем больше документом просматривал Гоур, тем отчетливее понимал — безраздельная власть и бесчисленные реинкарнации превратили членов Квоты в натуральных скучающих безумцев, уже не управлявших скоплением, а забавлявшихся судьбами планетных цивилизаций.

Впрочем, истина ничуть не умаляла ненависти Гоура к людям.

Шли годы, его тело постепенно начало стареть, подкравшаяся немощь еще более укрепляла его неистовое желание жить, превращая мщение в навязчивую идею.

В пустыне нет дорог.

Десять песчаных вездеходов прокладывали путь через барханы, вслед им, отставая, медленно продвигались, выбрасывая из-под ребристых колес центнеры песка, три боевых машин космодесанта.

Файзулло обладал достаточным весом и влиянием среди верхушки кланов, чтобы проводить на Ганио собственные, не согласованные ни с кем операции, тем более дело касалось безжизненных пространств на удалении почти в тысячу километров от Ганиопорта.

Двое суток колонна, поднимая клубы пыли, пробивалась через пустыню.

Файзулло не хотел привлекать внимания и потому не воспользовался летательными аппаратами. Шлейфом пыли в пустыне никого не удивишь, а вот приготовления десятка флайботов вызвало бы интерес со стороны других командиров наемников.

— Рашид, долго мы будем еще тащиться по пустыне?

Ганианец, который указал эмиру точку на карте, заметно нервничал. Одно дело ткнуть пальцем в пространство, и совсем другое — привести конвой к указанному месту. Он уже десять раз успел пожалеть о проявленной инициативе, но упрямо делал вид, что все под контролем.