Итак, дело было сделано, и «ХЕ-3» могла уходить. Оставалось только сбросить заряд правого борта и контейнер от прикрепляемых зарядов и затем отойти задним ходом. Но это оказалось не так просто. «Такао», казалось, не хотел, чтобы «ХЕ-3» высвободилась из-под него. Пятьдесят минут – а казалось, что это длилось гораздо дольше, – лодка по указанию Фрейзера давала поочередно полный назад и полный вперед, заполняла балластные цистерны и продувала их и использовала все средства, которые могла породить коллективная изобретательская мысль четырех членов экипажа Х-лодки. Когда они уже действительно начали думать, что им суждено навсегда остаться там, они внезапно выскользнули кормой вперед без всякого предупреждения и без помощи управления. При этом они почти выскочили на поверхность и создали значительный водоворот не далее как в пятидесяти ярдах от «Такао». Чудом они не были замечены. Через несколько мгновений они снова были на дне, с заполненными цистернами и сильно бьющимися сердцами.

Только тогда они поняли, что левый контейнер для прикрепляемых зарядов был поврежден и не отделился. Это сделало лодку очень трудной для маневрирования, и теперь надежда на успешное спасение была связана с тем, чтобы всеми силами добиться его отделения. Несмотря на свою усталость, утечку кислорода в своем снаряжении, про которую он знал, Медженнис немедленно вызвался выйти из лодки и освободить контейнер, надеясь сделать это быстрее, чем менее опытный водолаз. Итак, он вышел на дно, вооружившись большим гаечным ключом. Потребовалось семь долгих минут раздражающей и изнурительной работы, прежде чем он смог высвободить контейнер из задвижек держателей и затем вернуться внутрь. Рискнуть хотел и сам Фрейзер, но Медженнис ему этого не разрешил.

Наконец-то они были на пути к дому. Возвращение протекало относительно спокойно, если исключить минные поля, позиции гидрофонов, электромагнитные индикаторные петли и просто боновые заграждения, и закончилось встречей со «Стиджен». Все они могли испытывать глубокое удовлетворение в течение долгого пути из Сингапурского пролива. Они были рады, что Фрейзер был готов достичь цели без колебаний. Они были довольны, что, независимо от всех возможных последствий, он упорствовал в подведении лодки под крейсер, вместо того чтобы просто сбросить подрывные заряды рядом с корпусом цели.

Действия Фрейзера и Медженниса были превосходны со всех точек зрения. Но не менее достойными были действия Смита в центральном посту и Рида на рулях. Они все выполняли свои служебные обязанности без сна в течение пятидесяти двух часов, прежде чем вновь встретили «Стиджен», при этом Рид был на руле постоянно в течение тридцати часов, из которых шестнадцать с половиной они находились под водой. В своем окончательном рапорте Фрейзер, как и многие командиры Х-лодок, воздал должное высоким качествам людей, прошедших обучение по военно-морскому курсу для инженеров-механиков, особенно отметив профессионализм Рида.

Как стало известно впоследствии, заряды взорвались около 9.30 вечера в день атаки, сделав в корпусе «Такао» пробоину размером шестьдесят на тридцать футов, выведя из строя его орудийные башни и дальномеры, затопив несколько отсеков и надолго лишив хода. Эта была долгожданная новость для всех восьми членов двух команд «ХЕ-3», принимавших участие в этой славной операции.

Тем временем «ХЕ-1» работала в тех же водах. В команде Джека Смарта были сублейтенант Гарольд Харпер, механик машинного отделения Фишлейк и водолаз, старший матрос Помери. Последний, таким образом, принял участие в заключительной операции Х-лодок в войне, а ранее он был связан с Х-лодками в самом начале их деятельности в Хамбле и, кроме того, был членом походного экипажа Смарта на «Х-8» при операции против «Тирпица».

Как и «ХЕ-3», Смарт также оставил в стороне казавшийся безопасным фарватер в течение длинного следования Сингапурским проливом и вышел в заминированные воды, чтобы избежать предполагаемых постов гидрофонов. Его цель находилась на две мили дальше «Такао», и он планировал преодолеть заграждение немного раньше, чем «ХЕ-3». Однако его очень насторожило несколько встреч с надводными судами, в результате чего он прошел через «ворота» в сетевом заграждении приблизительно на девяносто минут позже, чем Фрейзер. Эта задержка отняла у него крайне необходимое для достижения цели время, чтобы уйти засветло, и он решил атаковать цель Фрейзера, чтобы не зря потратить свой бортовой груз. Не имея возможности подвести свою лодку под крейсер, в позицию, ставшую невозможной из-за продолжавшегося отлива, он сбросил свой основной заряд рядом с целью и отошел. При этом ему так же не везло с возвращением, как и с задержкой атаки, поскольку он опоздал на встречу с подводной лодкой «Спарк» [77] и ему пришлось долго блуждать в океане, прежде чем он и его лодка смогли начать последний этап всего длинного перехода назад на Борнео.

Эти атаки увенчало такое красивое оформление, как крест Виктории для Фрейзера и Медженниса, ордена «За выдающиеся заслуги» для Джека Смарта и Киви Смита, медаль «За отвагу» для Рида, а также крест «За выдающиеся заслуги», две медали «За выдающиеся заслуги», две награды «Член ордена Британской империи» и три упоминания в донесениях.

Многим приходил на память Берген в тот момент, когда «ХЕ-4» уходила от «Бонавенчура», стоявшего на якоре в заливе Брунея в полдень 27 июля. Походным экипажем командовал сублейтенант резерва Королевского флота Джон Бритнелл, который занимал ту же должность на «Х-24» в ходе ее первого приключения в Бергене. И боевой экипаж с Максом Шином (командиром) и механиком Джинджером Кольсом [78] входили в ту команду, которая отправила на дно «Баренфельс».

Тогда, в течение некоторого времени, они шли на буксире подводной лодки «Спирхед» [79] , направляясь на северо-запад, чтобы за три дня преодолеть 650 миль до входа в гавань Сайгон во Французском Индокитае. Они должны были попытаться перерезать два телефонных кабеля, а Уэстмакотт с таким же заданием будет в то же самое время близ Гонконга.

Теперь походная команда, состоявшая из Бритнелла, инженера-механика Шеппарда, петти-офицера Родса и машиниста Баттерса и прекрасно знавшая свое дело, шла на буксире за большой подводной лодкой по дальневосточным водам. Но Бритнелл не мог не возвращаться мысленно к своему походу в Берген, состоявшемуся год с лишним тому назад. Нынешние условия были гораздо лучше. Лодка фактически находилась на поверхности в дневное время, а походная команда выходила на палубу, и люди даже могли поплавать у борта. Это было действительно роскошно. Но кроме погоды, в пользу войны с японцами было и многое другое. В то время, когда проводилась операция в Бергене, у немцев еще имелся достаточно многочисленный подводный флот, и время, проведенное на поверхности в светлый период суток, должно было быть сведено к минимуму, необходимому для вентиляции, а иначе это могло быть чревато неприятностями или вообще срывом всей операции. Здесь же не было никакого риска, и ярким светом над чистой водой можно было наслаждаться все свободное время. Все это делало часы, проведенные под водой, гораздо более терпимыми.